Ольга Голосова - Толкования на Евангельские притчи. «Рече Господь…»

Здесь Господь представляет нам нечто более важное и ужасное. Таковый, — говорит, — не только дарования лишится и не найдет в оном пособия к освобождению от наказания, но величие достоинства сделает его повинным еще большему осуждению. Ибо чем более знает согрешающий, тем больше он заслуживает себе наказания. В дальнейшей речи раскрывает это еще яснее. Кому, — говорит, — дано много, от того много и потребуется, и кому много вверили, с того больше взыщут. Через это Господь показывает, что наказание, заслуженное учителями, будет большее. Учителям дается и вверяется: дается , например, дарование творить чудеса, врачевать болезни, а вверяется им дарование слова и учительства. Господь сказал: больше взыщут , не при слове дается , но при слове вверяется . Ибо при даровании слова поистине нужно делание, и с учителя взыскивается больше. Он не должен оставаться беспечным, но должен приумножать талант слова. Итак, слова и от всякого, кому дано ты должен разуметь так: кому много отдали в рост. Ибо предметом, отдаваемым под сохранение, здесь Он назвал рост. Иные спрашивают: пусть так, что справедливо наказывается знавший волю господина и не делающий по ней; но почему наказывается тот, кто не знал? Потому что и он мог узнать, однако ж, не захотел, а по беспечности сам сделался виновным в незнании. Итак, он достоин наказания за то, что добровольно не узнал. Устрашимся, братие! Ибо если тот, кто совершенно не знал, достоин наказания, то какое извинение оправдает согрешающих при знании, особенно, если они были учителями? Подлинно, осуждение их очень тяжело.

Притча о приставнике указывает на то, как должен держать себя христианин в отношении к житейскому. Приставник и старательно ведет дело, но сердцем ни к чему не привязывается, свободен от всяких уз, ко всему относится внешне. Так и христианину надо поставить себя ко всему житейскому. Но возможно ли это? Возможно. Как есть внешнее благочестие без внутреннего, так возможна и житейскость только внешняя без внутренних уз. Но в таком случае, все между нами обратится в одну форму безжизненную, от всего будет веять холодом, как от мраморной статуи? Нет, тогда среди житейского разовьется другая жизнь, которая привлекательнее самой полной житейскости. Житейское, как житейское, действительно, останется формою, а то, чем будет согреваться сердце, станет исходить из другого источника и всякий, пьющий из этого источника, уже не будет испытывать жажды. Но в таком случае лучше все бросить? Зачем же? Ведь и бросив все внешне, можно быть связанным в сердце, и не бросив, можно быть свободным от уз. Конечно, тому удобнее совладать с своим сердцем, кто внешне отрешится от всего. Избери же, что тебе удобнее; только настройся так, как заповедует Господь.

Господин поручил своему домоправителю раздавать своевременно хлеб слугам. Если домоправитель верен и благоразумен, то будет поступать так, как ему приказано, притом поступать так всегда, в какое бы время ни возвратился господин его, и за это получит величайшую награду. Но если он, надеясь на продолжительное отсутствие господина своего, станет обижать слуг, не давать им того, что должно, а сам будет предаваться беззаботному веселью, то придет господин его в такой день и час, в какой он и не ждал его, и подвергнет его участи, какую заслуживают неверные и неблагоразумные рабы. Но не только такой беспечный домоправитель, а и рабы господина подвергнутся наказанию за неисполнение воли его, хотя не все одинаковому: кто знал волю господина своего и не был готов во всякое время встретить его, тот заслужит строжайшее наказание, а кто не знал воли господина и потому встретил его неподготовленным, тот будет наказан не так строго. И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут (Лк. 12, 48).

Выслушав эту притчу, апостолы должны были понять, что Господин — это Христос, поручающий им, как домоправителям, раздавать рабам Его, т. е. всем людям, блага Его учения; они посвящены в это учение, им много дано, и потому с них много и взыщется, если они вздумают отступиться от точного исполнения воли Его и соблазниться житейскими благами. Но так как, с Пришествием Христа на землю, всем без исключения людям предоставлена возможность познать волю Божию, то познавшие ее и, однако же, не исполнившие подвергнутся строжайшему наказанию; тем же, которые почему-либо не могли познать ее, будет оказано снисхождение.

Не забывайте никогда, люди просвещенные, что с полученным образованием вы взяли ключ к разумению Христова учения и что вам придется дать отчет: какое употребление вы сделали из него? Просветили ли себя и других светом истины Божией? Исполнили ли узнанную вами волю Божию? Помните всегда, что вам много дано, и потому с вас много и взыщется. Помня это, будьте строги, взыскательны к себе и относитесь снисходительно к тем, кому мало дано; знайте, что с них мало взыщется Самим Христом.

Ожидание Пришествия Христова можно еще сравнить с ожиданием слугами их домовладыки. Представьте, что кто-либо, отправляясь в путь, оставил свой дом в управление слугам, назначив каждому свое дело. Кто же верный и благоразумный раб, которого господин его поставил над слугами своими , над своими домашними, чтобы давать им пищу во время? Блажен тот раб, которого господин его пришед, найдет поступающим так , и не от кого не услышит жалобы на него. Истинно говорю вам, что — уже не только над слугами, но и над всем имением своим поставит его . В этой притче Господь дает предостережение и наставление, главным образом, Своим апостолам и их преемникам — пастырям Церкви Своей: они — по преимуществу Его слуги, которым Он поручил раздаяние даров благодати Своей всем верующим.

<���…> Эта притча может относиться и к гражданским начальникам, ибо каждый должен употреблять дары свои на пользу общую. Одарен ли ты премудростью или вручена тебе власть, богат ли ты или имеешь что другое — ты не должен употреблять своих даров во вред своих собратий или для собственной погибели. От упомянутого в этой притче раба требуются две вещи: благоразумие и верность, ибо грех бывает также и от неразумия; раб называется верным за то, что из достояния своего господина ничего не утаил для себя и ничего не расточил напрасно и без цели; а мудрым и благоразумным за то, что умел употребить вверенное ему достояние надлежащим образом. И нам также нужны верность и благоразумие. Если раб и верен, и не крадет, но погубляет имение, расточая его на предметы бесполезные, то и это большая вина. Если же он умеет хорошо распоряжаться имением, но между тем крадет, то и это немаловажное преступление. Пусть заметят это те из нас, которые имеют деньги, так как слова Христовы относятся не к одним учителям, но и к богатым. И тем и другим вверено богатство: учащим более необходимое, а вам менее необходимое. Если учителя щедро расточают блага более важные, а вы не хотите оказать щедрости и маловажным, и не только щедрости, но даже и благодарности, ибо дается чужое, — то какое будете иметь оправдание? А между тем, какое слово достаточно выразит то достоинство, то блаженство, когда Царь Небесный, Коему принадлежит все, поставит человека над всем Своим имением? Потому и называет его мудрым, что верность в малом ведет к приобретению великого: за благоразумное действование он получает здесь Небо.