Михаил Белов - Иисус Христос или путешествие одного сознания (главы 1 и 2)

Был, правда, еще один момент, на который я обратил внимание. Всю ночь, часов до четырех утра, пока я не мог заснуть от боли, я проклинал Инну на чем свет стоит. Утром она была бледна и говорила, что у нее больна печень хронически. Я же был уверен, что это результат моего бодрствования. Тем более, что их купе находилось рядом с нашим, и я слал проклятия в стенку вагона. Но этого, понятно, ей не сказал.

Комары закусывали. Но спать хотелось еще больше, чем защищаться от них. Я пытался расслабиться как-нибудь так, чтобы отключить чувство боли от комариных укусов. Не получалось. Поэтому я пытался вжаться в себя, чтобы забыться в дреме.

Но тут, вжавшись в себя, я почувствовал себя под кожей руки, на которой сидел комар. Он сидел прямо надо мной. Я чувствовал все его переступления лапками по моей коже и, до тонкости, все ощущения того, как он начал вводить свой хоботок в одну из моих пор на коже.

Такое целостное и детальное ощущение как поверхности своей кожи, так и деятельности комара боль от его манипуляций, тоже становилась объектом исследования. Но скоро мне все это надоело и я его согнал. Это было на морском вокзале в Холмске, во время ожидания утра.

Мне на глаза попалась газета, в которой было объявление об открытии в Южно-Сахалинске курсов медитации под названием: "Мир в тебе". В этом было что-то знакомое.

На Сахалине с сестрой перед отъездом произошла ссора. Уезжали мы паромом через Татарский пролив.

Машина выехала со двора и направилась в сторону Южного. Я сидел на заднем сиденье и колыхался в такт покачиваниям машины на ухабах. Можно было бы сказать, покачивался, и частично так оно и было. Мое тело наполняла до краев какая-то прозрачная жидкость, от воды отличавшаяся только своей некоторой тягучестью. Самое близкое сравнение с ней - цитоплазма растительной клетки. Эта жидкость была теплой или создавала тепло, и, в общем, мне было хорошо, за исключением некоторого неудобного чувства на душе и того, что эта жидкость создавала некоторое ощущение потливости. Было ли так на самом деле, я не знаю. Себя не ощупывал.

В Южном я вел себя, как обычно - обошел все возможные близлежащие торговые точки в поисках развлечений.

Когда мы в автобусе подъезжали к Холмску, я почувствовал то, что я воспринял расплатой за сестру. Точнее это было началом того. Нечто, спускаясь от коры больших полушарий в голову вниз и на время перекрыв мне мой взгляд, пронзило меня болью и вызвало угрызения моей совести. Однако я не чувствовал себя виноватым и стал этому чувству сопротивляться.

На паром сели без задержки, и после отплытия начало происходить нечто невероятное, что я воспринимал прямо так, как видел.

Спустя год я бы сказал, что происходила перестройка моих духовных тел. Стоя вечером на палубе, я увидел, как нечто в виде полубюста снимается с моего тела, вызывая у меня самое сердечное раскаяние за то, что я Татьяне сделал. Оно было тем более раскаянием, что я увидел ее открытость на себе. Фрагмент ее духовного тела от головы до груди сорвался с этой же части моего тела с куском энергии, вызывая у меня прилив жалости к ней за то, что она раскрыта сердцем, а я бил ей в самую душу. Но такое раскаяние было у меня один лишь раз, и, как я понимаю, было вызвано у меня лишь тем, что я задним числом увидел, что применил против своей сестры те эзотерические знания, ставшие моим существом, которые я в мыслях не думал применять против лю дей. Что такое эзотерические знания - это ваши эмоции. В момент ссоры я просто забыл о них, защищаясь.

Мы были уже в нескольких километрах от берега, когда я, неся 2 бутерброда, ожидающей меня матушке, вдруг выронил один. Правая рука как-то вдруг неестественно дрогнула, а попытки удержать бутерброд остались неудачными. Странность происшедшего заставила меня вспомнить, как это началось. И мне удалось отдифференцировать от себя довольно внушительный шарообразный ком энергии, размером с мое полушарие, вошедший в мое левое полушарие в филиал сестры. Без сомнения, он был ее посланием - ответом на мой, спровоцированный ей же самой, поступок. "Сотни километров, и так молниеносно и бесшумно", - подумал я.

В Ванино мы приплыли утром, а поезд был только вечером. Я ходил по городу и играл на безлюдной вокзальной площади каучуковыми мячами. Это несло у меня статус тренировки и было средством заглушения той боли, которая начинала надо мной довлеть.

Когда я один раз прилег отдохнуть на скамье в зале ожидания, я почувствовал нечто, что подсказывало мне делать меньше движений. Но я, привыкший все брать против шерсти, не послушался этого чувства. Я думал боль превозмочь силой полученной от тренировок.

Когда я шел по городу, свое тело я не чувствовал своим. Как поет Игорь Сукачев, я чувствовал себя ни сильным, ни слабым, хотя, наверное, скорее, слабым. Разве может себя чувствовать себя уверенно человек, чувствующий себя не в своей тарелке. Мое тело казалось мне перемешанным конгломератом чувств и красок. Среди последних преобладали красные цвета. Содержимое головы было тождественно содержимому туловища и конечностей. Я казался перемешанным самим в себе. Я не мог утолить жажду и вообще хотел чего-то, а что - понять не мог. Чувства диктовали мне, что я виноват, но я ни в чем не отступил ни от своих обещаний, которые были спровоцированы сестрой, ни от своей совести, а чувства меня принуждали признать свою вину. Однажды я увидел нечто полевое, от чего на меня дохнуло запредельностью. Из моего туловища и головы вверх выходили психические каналы сестры. В какой-то момент я почувствовал себя сжатым словно в каком-то узком тоннеле. У меня перехватило дыхание. А через мгновение канал из тела и головы вышел вверх, а я почувствовал свое сердце освобожденным. Некоторое время эти каналы, переливавшиеся игрой цветов, я видел над собой, а потом я занялся своими делами. Что толку было их созерцать?

Дальше мы с матушкой ехали поездом. Нашей попутчице по купе было около 50-лет. Ее глаза были такими чистыми, что я заработал ее негатив, рассматривая их.

Когда она днем легла поспать, я лежал на верхней полке. Когда она закрыла глаза, я, рассматривая ее лоб, думал, о том, как он, будучи таким маленьким, может вмещать в себя Вселенную. "От человека идут оптические, тепловые и другие излучения", вспомнил я Д.В.Кандыбу. - Интересно, если я и сейчас взглядом излучаю что-то, чувствует она или нет?" Но женщина, похоже, ничего не чувствовала, и я, однако, почувствовав, что израсходовал весомую часть энергии, отвернулся и стал смот реть в окно.

Но едва я отвел взгляд, как она вдруг села так, как подпрыгнула. "Что-то сон не идет", - сказала она с широко раск рытыми глазами как-то перепуганно. Я, перепугавшись, что она сейчас вычислит меня, постарался всем видом показать, что я здесь ни при чем. Нечто, идущее от ее слов показывало, что виной ее бессонницы был я. Это нечто можно было назвать энергией, или (и) несло в себе мою энергию, израсходованную мной на взгляд. Успокоившись, женщина опять легла, а я перестал проводить опыты.