по Зарину С.М. - Православная аскетика

Еще большее значение в духовной жизни христианина принадлежит молитве. В связи с этим она имеет общеобязательное значение для всех христиан в качестве необходимого и главнейшего универсального средства для достижения реального богоуподобления и богообщения. Являясь выражением и осуществлением любви христианина к Богу и ближним, молитва служит средством развития и укрепления в нем этой любви, средством воспитания самоотверженного настроения и самопреданного послушания воле Божией, с одной стороны, и средством подавления злых и постыдных помыслов и желаний, с другой. Последнее достигается вследствие отрешения от греховных приражений и просвещения сознания представлениями и мыслями о предметах возвышенных и священных. Аскетическое значение молитвы утвержает Сам Христос Спаситель: «сей же род (т. е. демонский) изгоняется только молитвою и постом» (Мф. 17:21), «бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение» (Мф. 26:41). Также и святоотеческое наследие содержит подробное учение об аскетическом значении молитвы. Свт. Иоанн Златоуст пишет: «что же касается жизни святой и приличествующей служению Богу, то ее образует и удивительным образом сохраняет в душах христиан именно молитва», только благодаря молитве, все другие добродетели приобретают свойства устойчивости, живости, крепости, гармонического взаимоотношения. По учению преп. Исаака Сирина, молитва нужна человеку «для того, чтобы приобрести любовь Божию, так как, вследствие молитвы, отыскиваются причины любить Бога». Преп. Нил Синайский раскрывает роль молитвы в богопознании: «молитва есть начало невещественного и разнообразного знания», которое влагается «в самый ум» (молящегося) Богом. В трудах многих аскетов раскрывается мысль о том, что молитва имеет живую, действенную силу скоро очищать человека от грехов, например, по словам преп. Марка Подвижника, «добрая совесть обретается» только «молитвою».

Необходимо отметить, что молитва и упражнение в изучении слова Божия особенную крепость и благотворное значение получают тогда, когда они осуществляются совместно. По учению свт. Василия Великого, если за чтением Священного Писания следует молитва, то душа, движимая любовью к Богу, приступает к ней бодрее и зрелее.

Любовь к Богу во Христе должна проявляться в таком созерцании, которое проникает собой истинно-христианскую деятельность. Два обычных основных типа христианской жизни — уединенно-созерцательная (монашеская) и общественно-деятельная (мирская), из котороых в основу первой полагается преимущественно осуществление любви к Богу в форме созерцательности, а вторая зиждется на основе деятельной любви, обычно представляются совершенно самостоятельными, выполняющие резко отличительные обязанности. Наиболее полное из святоотеческого наследия учение по этому вопросу содержится в трудах свт. Григория Богослова. По мысли св. Отца, оба рода жизни имеют каждый свои достоинства и свои недостатки и должны взаимодополнять друг друга в осуществлении духовно-нравственного совершенствования христианина.

Жизнь уединенная, воспитывая в человеке религиозную сосредоточенность, способствуя преуспеянию в созерцательной любви к Богу, не представляет благоприятных условий для проявления добродетелей любви к ближним — человеколюбия, в то время как «человеколюбие для христианина необходимость, а не дело произвола» — указывает Святитель. С другой стороны, жизнь общественная, служа испытанием добродетели, ближе подходя к Божию домостроительству, препятствует самособранности, сосредоточенности и самоуглублению, ослабляет напряженность стремлений христианина. Следовательно, по мысли св. Отца, идеальным порядком религиозно-нравственной жизни является тот, в котором органически объединяются основные требования созерцательной и деятельной любви к Богу, так чтобы созерцательность находила бы свое осуществление в деятельности, а деятельность одухотворялась созерцательностью.

Деятельная любовь к Богу выражается и проявляется в жизненном служении благу людей. В ближних христианин любит Бога, и в Боге — ближних. Потребность любви к ближнему заложена в самую природу человека. По словам свт. Василия Великого, ничто так не свойственно нашей природе, как иметь общение друг с другом и нужду друг в друге». Заповедь Божия о любви к ближним имеет целью только развить, усовершенствовать и преобразовать эти семена, вложенные в природу человека, сообщить им не только истинно-нравственный, самоотверженный характер, но и освятить их возвышенным религиозным смыслом.

Естественным основанием любви является единство происхождения людей, тождество их общечеловеческой душевно-телесной природы. Будучи частичным, далеко не полным, выражением общечеловеческой сущности, каждый человек в отдельности стремиться к восполнению своей недостаточности а равно и поделиться с другими своими природными дарами в взаимном общении с другими людьми. Христианство, не отвергает, но поставляет естественную заботу человека о самом себе исходным пунктом, мерой, пределом и критерием любви к ближнему: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними» (Мф. 7:12), «Возлюби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 22:39). В то же время христианство имеет своей задачей постепенно возвести человека к такому нравственному состоянию, чтобы он видел в другом, себе подобном, не средство, а цель своей жизнедеятельности, внушая христианину, чтобы никто не искал «своего, но каждый пользы другого» (1 Кор. 10:24), так что только «нося бремена друг друга», христиане исполняют «закон Христов» (Гал. 6:2). Т. е. христианская любовь к ближним требует самопожертвования и самоотречения, по слову Господа, «нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин15,14). Проявляя и осуществляя самоотверженную любовь к людям, христианин должен стремиться делать это не по расчетам на собственное благополучие временное и вечное, но по бескорыстному влечению любящего сердца, «из того убеждения, — пишет свт. Иоанн Златоуст, — что так угодно Богу».

Характером христианской любви определяется и сущность христианского смирения или смиренномудрия в отношении к ближним. Человек, проникнутый истинно-христианской любовью, не только «не превозносится и не гордится» (1 Кор. 13:4), но искренне считает себя недостойнее, хуже, ниже других. Вместе с этим и потому самому, он всегда готов оказать ближнему всякую услугу, которая находится в его власти, как бы унизительной она ни казалась с точки зрения принятых мнений. По изображению Св. Писания, смиренномудрие, будучи противно амбициозности, партийности, честолюбию, тщеславию, излишней самоуверенности и самонадеянности, теснейшим образом соединяется с кротостью, долготерпением, взаимным снисхождением и прощением обид. Смиренномудрый считает своего ближнего «высшим себя» (Флп. 2:3) и всегда «предупреждает его в почтительности» (Рим. 12:9-10), «подчиняя себя ближнему» (1 Пет. 5:5). По учению преп. Исаака Сирина, проникнутая смирением любовь к ближним простирается на всех людей, без различия их национальности, убеждений, религиозных воззрений, образа жизни и поведения. Смиренный любит и грешников, не пренебрегая ими за их недостатки, причиной их заблуждения считая неведение истины. Только тот истинно чист сердцем, кто всех людей видит хорошими и никто не представляется ему нечистым и оскверненным. При таком настроении подвижник проникается жалостью не только ко всем людям, но и ко всему творению.