Фома Аквинский - Сумма теологии. Том V

Этому противоречитмнение Цицерона, который полагал страсти болезнями души [486] Tusc. Quaest. IV. . Но слабость – это другое имя болезни. Следовательно, тот грех, который последует страсти, можно называть грехом по слабости.

Отвечаю:причину греха надлежит усматривать со стороны души, в которой по преимуществу и коренится грех. Затем, душе можно усваивать слабость по аналогии со слабостью тела. В самом деле, о человеческом теле говорят как о слабом тогда, когда оно повреждено или встречает препятствие на пути выполнения надлежащего действия вследствие некоторой неупорядоченности его частей, а именно когда жидкости и члены человеческого тела перестают подчиняться своим управляющим и движущим силам. Таким образом, [тот или иной] член [тела] называется слабым, когда он не способен исполнять функции здорового члена, например, глаз – когда он не может ясно видеть. Поэтому и слабость души проявляется в том, что душа встречает препятствие на пути выполнения надлежащего ей действия вследствие неупорядоченности в ее частях. Далее, как о частях тела говорят как о находящихся вне порядка тогда, когда они оказываются не в состоянии подчиняться порядку природы, точно так же о частях души говорят как о неупорядоченных тогда, когда они не подчиняются порядку разума, поскольку разум является управляющей силой частей души. Поэтому когда вопреки порядку разума на вожделеющую или раздражительную способность воздействует какая-либо страсть, то в результате этого на пути выполнения надлежащего человеку действия возникает препятствие (а как именно – об этом уже было сказано), что и принято считать грехом по слабости (в связи с чем Философ сравнивает невоздержанного человека с эпилептиком, члены которого движутся вопреки его намерению [487] Ethic. VII, 9. ).

Ответ на возражение 1.Как в случае тела – чем сильнее противное порядку природы движение, тем слабее оказывается [тело], точно так же чем сильнее противное порядку разума движение страсти, тем слабее оказывается душа.

Ответ на возражение 2.Грех надлежит усматривать в первую очередь в акте воли, для которого слабость тела не является препятствием; в самом деле, слабый телом может быть готовым к действию со стороны воли, хотя при этом и наталкиваться на препятствие со стороны страсти, о чем уже было сказано (1). Поэтому когда речь идет о грехах по слабости, то в первую очередь надлежит обращать внимание на слабость не тела, а души. Впрочем, порою слабость души называют слабостью плоти, а именно постольку, поскольку она является следствием состояния плоти – ведь страсти души возникают в нас через посредство чувственного желания, которое является использующей телесный орган способностью.

Ответ на возражение 3.Соглашаться или нет на то, к чему склоняет нас страсть, зависит от воли, и в этом смысле о нашем желании говорят как о том, над чем мы господствуем; однако это согласие или несогласие воли может встречать препятствие, а как – уже было разъяснено (1).

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.Кажется, что себялюбие не является первопричиной всякого греха. В самом деле, то, что само по себе благо и правильно, не может являться надлежащей причиной греха. Но любовь к себе сама по себе блага и правильна, по каковой причине человеку предписывается любить ближнего своего как самого себя ( Лев. 19:18). Следовательно, себялюбие не может являться надлежащей причиной греха.

Возражение 2.Далее, апостол сказал: «Грех, взяв повод от заповеди, произвел во мне всякое пожелание» ( Рим. 7:8), каковые слова глосса разъясняет так: «Закон благ, ибо, запрещая вожделение, он запрещает всякое зло» – ведь вожделение является причиной всякого греха. Но вожделение, как было показано выше (3, 2; 23, 4), является отличной от любви страстью. Следовательно, себялюбие не является причиной всякого греха.

Возражение 3.Далее, Августин, комментируя слова семьдесят девятого псалма: «Он – пожжен огнем, обсечен» ( Пс. 79:17), говорит, что «любой грех возникает или из побуждающей нас к неупорядоченной страсти любви, или из причиняющего ложное смирение страха». Следовательно, себялюбие не является единственной причиной греха.

Возражение 4.Далее, как время от времени человек грешит вследствие неупорядоченной любви к себе, точно так же он порою грешит вследствие неупорядоченной любви к своему ближнему. Следовательно, себялюбие не является единственной причиной греха.

Этому противоречитсказанное Августином о том, что «любовью к себе, дошедшею до презрения к Богу, создается город Вавилон» [488] De Civ. Dei XIV, 28. . Но человек становится гражданином Вавилона через посредство любого греха. Следовательно, себялюбие является причиной любого греха.

Отвечаю:как уже было сказано (75, 1), надлежащую и непосредственную причину греха должно усматривать со стороны стремления к преходящему благу, в каковом отношении всякий греховный акт проистекает из неупорядоченного желания некоторого временного блага. Но то, что кто-либо желает временное благо неупорядоченно, является следствием неупорядоченной любви к себе, поскольку желание кем-либо некоторого блага обусловливается любовью к себе. Следовательно, очевидно, что себялюбие является причиной любого греха.

Ответ на возражение 1.Правильно упорядоченная любовь к себе, посредством которой человек желает приличествующего себе блага, права и естественна, но причиной греха является не она, а, как говорит Августин, дошедшее до презрения к Богу неупорядоченное себялюбие.

Ответ на возражение 2.Вожделение, побуждающее человека желать себе блага, восходит к себялюбию как к своей причине, о чем уже было сказано.

Ответ на возражение 3.О человеке говорят как о любящем, имея в виду как любящем благо, которое он желает себе, так и любящем самого себя, как того, кому он желает благо. Та любовь, которая обращена к объекту желания (как, например, когда человек любит вино или деньги), допускает в качестве своей причины страх, который связан с уклонением от зла, поскольку любой грех возникает или из неупорядоченного желания некоторого блага, или из неупорядоченного опасения некоторого зла. Но то и другое сводится к себялюбию, поскольку именно из-за любви к себе человек желает благих вещей и избегает злых.

Ответ на возражение 4.«Друг – это иной я сам» [489] Ethic. IX, 4. , и потому грех, совершенный из любви к другу, похоже, совершен из любви к самому себе.