Фома Аквинский - Сумма Теологии. Том VIII

Возражение 2.Далее, грех тем более тяжек, чем в большей степени он противостоит любви к горнему. Но жадность в наибольшей степени противостоит любви к горнему, поскольку, по словам Августина, «жадность отравляет любовь» [818] Qq. LXXXIII, 36. . Следовательно, жадность является величайшим грехом.

Возражение 3.Далее, на тяжесть греха указывает [степень] его неисцелимости. Так, грех против Святого Духа считается наиболее тяжким в силу его непростительности. Но жадность – это неисцелимый грех, в связи с чем Философ говорит, что «старость и всякая немощь делают людей скупыми» [819] Ethic. IV, 3. . Следовательно, жадность является тягчайшим грехом.

Возражение 4.Кроме того, апостол говорит, что «любостяжатель… есть идолослужитель» ( Еф. 5:5). Но идолослужение считается одним из тягчайших грехов. Следовательно, таким же [грехом] является и жадность.

Этому противоречитто, что, согласно сказанному [в Писании], грех прелюбодеяния тяжче греха воровства ( Прит. 6:30-35). Но воровство связано с жадностью. Следовательно, жадность не является тягчайшим грехом.

Отвечаю:любой грех, будучи злым, состоит в уничтожении или отвращении от какого-то блага, тогда как в той мере, в какой он произволен, он состоит в желании некоторого блага. Поэтому порядок грехов можно рассматривать двояко. Во-первых, со стороны блага, которое презирается или уничтожается грехом, и чем большим является это благо, тем более тяжким является грех. С этой точки зрения наиболее тяжким является тот грех, который направлен против Бога, за ним следует грех, совершенный против личности человека, а вслед за ним – тот, который направлен против тех внешних вещей, которые предназначены для человеческого пользования, и именно таким грехом, похоже, является жадность. Во-вторых, степени грехов можно рассматривать со стороны блага, к которому неупорядоченно устремлено человеческое желание, и в таком случае чем меньшим является это благо, тем более уродливым является грех, поскольку позорней зависеть от низшего блага, чем от высшего. Но благо внешних вещей является наинизшим из человеческих благ. Действительно, оно меньше, чем благо тела, которое меньше, чем благо души, которое меньше, чем божественное благо. С этой точки зрения грех жадности, посредством которого человеческое желание устремлено к внешним вещам, наиболее уродлив. Однако коль скоро уничтожение или отвращение от блага является формальным элементом греха, в то время как обращение к преходящему благу – его материальным элементом, о тяжести греха должно судить в первую очередь с точки зрения уничтоженного блага, а не с точки зрения того блага, к которому устремлено желание. Поэтому должно утверждать, что сама по себе жадность не является тягчайшим грехом.

Ответ на возражение 1.В указанном месте речь идет о жадности со стороны того блага, к которому устремлено желание. В связи с этим о жадном сказано, что он «иссушает душу», а именно постольку, поскольку он, так сказать, подвергает свою душу, то есть жизнь, опасности ради золота. И о нем же читаем, что «при жизни извергаются» ради золота «внутренности его» [820] В каноническом переводе в указанном месте речь идет о гордом. ( Сир. 10:10). И Туллий разъясняет, что под ограниченностью он понимает желание служить деньгам.

Ответ на возражение 2.Августин имеет в виду жадность в целом, которая может относиться к любому преходящему благу, а не жадность в общепринятом значении этого слова. Действительно, жадность в отношении любого преходящего блага отравляет любовь, поскольку человек, склоняясь к преходящему благу, отвращается от блага божественного.

Ответ на возражение 3.Грех против Святого Духа неисцелим в одном смысле, а [грех] жадности – в другом. В самом деле, грех против Святого Духа неисцелим по причине презрения, как, например, когда человек презирает милосердие Божие, или Его правосудность, или что-либо из того, что может исцелить человеческие грехи, и потому такая неисцелимость обусловливает большую тяжесть греха. С другой стороны, жадность неисцелима со стороны человеческой немощи, от которой человеческая природа всегда хочет исцелиться, и чем большей она является, тем большее облегчение чают обрести с помощью внешних вещей и, следовательно, тем больше уступают жадности. Таким образом, неисцелимость этого вида свидетельствует не о том, что грех очень тяжек, а о том, что он весьма опасен.

Ответ на возражение 4.Жадность сравнивают с идолослужением по причине некоторого их сходства, а именно постольку, поскольку жадный, как и идолослужитель, подчиняет себя внешней твари, хотя делают это они по-разному. В самом деле, идолослужитель подчиняется внешней твари, воздавая ей божеские почести, тогда как жадный подчиняется внешней твари не ради поклонения, а в силу неумеренного желания ею пользоваться. Поэтому нет никаких оснований считать, что жадность является таким же тяжким грехом, как и идолослужение.

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.Кажется, что жадность не является духовным грехом. Ведь духовные грехи, похоже, связаны с духовными благами, а предметом жадности являются телесные блага, а именно внешнее богатство. Следовательно, жадность не является духовным грехом.

Возражение 2.Далее, духовный грех отличается от греха плоти. Но жадность, похоже, является грехом плоти, поскольку она связана с разрушением плоти, как это имеет место со стариками, которые из-за ослабления чувственной природы становятся скупыми. Следовательно, жадность не является духовным грехом.

Возражение 3.Далее, грехом плоти является тот, посредством которого человеческое тело лишается порядка, согласно сказанному апостолом о том, что «блудник грешит против собственного тела» ( 1 Кор. 6:18). Но жадность тревожит человека телесно, в связи с чем Златоуст сравнивает жадного с тем, кто был одержим нечистым духом и испытывал телесное беспокойство [821] Hom. XXIX in Matt. . Следовательно, жадность, похоже, не является духовным грехом.

Этому противоречитследующее: Григорий среди прочих духовных пороков упоминает жадность [822] Moral. XXXI. .

Отвечаю:грехи по преимуществу связаны с расположениями, а пределами всех душевных расположений, или страстей, являются, по словам Философа, удовольствие и страдание [823] Ethic. II, 4. . Затем, одни удовольствия являются плотскими, а другие – духовными. Плотскими удовольствиями являются те, которые находят свое завершение в плотских чувствах, например удовольствие от еды или соития, в то время как духовными удовольствиями являются те, которые находят свое завершение в простом схватывании души. И точно так же грехами плоти являются те, которые находят свое завершение в чувственных удовольствиях, в то время как духовные грехи находят свое завершение в удовольствиях духа без удовольствий плоти. Но именно такой и является жадность, поскольку жадный наслаждается тем, что считает себя обладателем богатства. Следовательно, жадность является духовным грехом.