Фома Аквинский - Сумма теологии. Том IX

Ответ на возражение 1.Праведника хвалят за то, что в нём нет страха, уклоняющего его от блага, а не за то, что он не ведает страха вообще, поскольку, согласно сказанному [в Писании], «не имеющий же страха не может оправдаться» ( Сир. 1:21).

Ответ на возражение 2.Перед смертью и всем тем, что может быть причинено смертным человеком, не до́лжно испытывать такой страх, который мог бы принудить нас отказаться от правосудности, но их до́лжно бояться как то, что препятствует человеку совершать добродетельные поступки, касающиеся либо его собственного совершенства, либо возможности усовершить других. В связи с этим [Писание] говорит: «Мудрый боится и удаляется от зла» ( Прит. 14:16).

Ответ на возражение 3.Преходящие блага до́лжно презирать как то, что препятствует нам любить Бога и служить Ему, и в этом же смысле не нужно бояться [преходящих зол], в связи с чем [Писание] говорит: «Боящийся Господа ничего не устрашится» ( Сир. 34:14). Но преходящие блага не до́лжно презирать как то, что инструментально содействует нам в достижении относящихся к божественному страху и любви вещей.

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.Кажется, что бесстрашие не противоположно мужеству. В самом деле, о навыках мы судим по их актам. Но бесстрашие не препятствует актам мужества, поскольку при отсутствии страха человек и мужественен в терпении, и отважен в нападении. Следовательно, бесстрашие не противоположно мужеству.

Возражение 2.Далее, бесстрашие является пороком по причине или недостатка надлежащей любви, или гордыни, или же по недомыслию. Но недостаток надлежащей любви противоположен любви к горнему, гордыня – смирению, а недомыслие – рассудительности или мудрости. Следовательно, порок бесстрашия не противоположен мужеству.

Возражение 3.Далее, пороки противоположны добродетели как пределы середине. Но у одной середины с одной стороны может быть только один предел. Следовательно, коль скоро пределом мужества с одной стороны является страх, а с другой – отвага, то дело представляется так, что бесстрашие ему не противоположно.

Этому противоречитследующее: философ [в третьей книге «Этики»] называет бесстрашие противоположностью мужества.

Отвечаю:как уже было сказано (123, 3), мужество связано с отвагой и страхом. Затем, всякая нравственная добродетель в отношении того, с чем она связана, соблюдает разумную середину. Поэтому мужеству надлежит разумно умерять человеческий страх, а именно так, что человеку надлежит бояться того, что до́лжно, тогда, когда до́лжно, и так далее. Но модус разума может быть искажён либо избыточностью, либо недостаточностью. Поэтому подобно тому, как робость противоположна мужеству по причине избытка страха, а именно постольку, поскольку человек боится того, чего [бояться] не до́лжно, и так, как не до́лжно, точно так же бесстрашие противоположно ему по причине недостатка страха, а именно постольку, поскольку человек не боится того, чего до́лжно бояться.

Ответ на возражение 1.Актом мужества является бесстрашное принятие смерти и нападение не во всех случаях, но только тогда, когда это сообразовано с разумом, чего нельзя сказать о бесстрашном.

Ответ на возражение 2.Бесстрашие искажает среднее мужества со стороны своей видовой природы, и потому оно непосредственно противоположно мужеству. Но при этом оно вполне может быть противоположным и другим добродетелям со стороны своих причин.

Ответ на возражение 3.Порок отваги противоположен мужеству по причине избытка отваги, а бесстрашие – по причине недостатка страха. Мужество же устанавливает середину для обеих страстей. Поэтому нет ничего несообразного в том, что для каждого отношения у него есть отдельный предел.

Наконец, мы рассмотрим отвагу, под каковым заглавием наличествует два пункта:

1) является ли отвага грехом;

2) является ли она грехом, противоположным мужеству.

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1.Кажется, что отвага не является грехом. В самом деле, [в Писании] сказано о коне, «отважно идущем навстречу оружию» [61] В каноническом переводе: «Идёт навстречу оружию». ( Иов. 39:21), каковой [конь], по мнению Григория, обозначает отважного проповедника [62] Moral. XXXI. . Но порок не может являться основанием для похвалы человека. Следовательно, быть отважным не грех.

Возражение 2.Далее, согласно философу, «решение до́лжно обдумывать [долго], а выполнять быстро» [63] Ethic. VI, 10. . Но отвага споспешествует быстрому выполнению. Следовательно, отвага не греховна и заслуживает похвалы.

Возражение 3.Далее, как было сказано ( ΙΙ- Ι, 45, 2) нами при рассмотрении страстей, отвага – это страсть, последующая надежде. Но надежда считается не грехом, а добродетелью. Следовательно, и отвагу не до́лжно считать грехом.

Этому противоречитсказанное [в Писании]: «С отважным не пускайся в путь, чтобы он не был тебе в тягость» ( Сир. 8:18). Но избегать человеческого общения до́лжно только по причине греха. Следовательно, отвага является грехом.

Отвечаю:как уже было сказано ( ΙΙ- Ι, 23, 1; 55), отвага является страстью. Затем, в одних случаях страсть умеряется разумом, а в других она неумеренна, причём со стороны либо избыточности, либо недостаточности, и тогда страсть греховна. Далее, имя страсти иногда указывает на избыточность; так, когда мы говорим о гневе, то имеем в виду не всякий, а именно избыточный гнев, который является грехом, и точно так же отвага как предполагающая избыток отваги считается грехом.

Ответ на возражение 1.В данном случае речь идёт о той отваге, которая умерена разумом, и в этом смысле она относится к добродетели мужества.

Ответ на возражение 2.Заслуживает похвалы быстрое выполнение решения, принятого после обдумывания, которое является актом разума. Но желание действовать быстро без предварительного обдумывания греховно и не заслуживает похвалы, поскольку такое действие опрометчиво, а опрометчивость, как было показано выше (53, 3), является пороком, противным рассудительности. Поэтому побуждающая к быстрым действиям отвага похвальна только в той мере, в какой она направляется разумом.

Ответ на возражение 3.Как замечает философ, некоторые пороки, равно как и некоторые добродетели, не имеют названия [64] Ethic. II, 7; IV, 10–12. . Поэтому к некоторым порокам и добродетелям приходится прилагать имена некоторых страстей, причём при определении пороков используются имена тех страстей, объектом которых является зло, как это имеет место в случае ненависти, страха, гнева и отваги. Но объектом надежды и любви является благо, и потому их [имена] надлежит использовать при определении добродетелей.