Романо Гуардини - Господь

За этим следует отступление: «После сего видел я четырех Ангелов, стоящих на четырех углах земли, держащих четыре ветра земли, чтобы не дул ветер ни на землю, ни на море, ни на какое дерево. И видел я иного Ангела, восходящего от востока солнца и имеющего печать Бога живого. И воскликнул Он громким голосом к четырем Ангелам, которым дано вредить земле и морю, говоря: не делайте вреда ни земле, ни морю, ни деревьям доколе не положим печати на челах рабов Бога нашего. И я слышал число запечатленных: запечатленных было сто сорок четыре тысячи из всех колен сынов Израилевых. Из колена Иудина запечатлено двенадцать тысяч; из колена Рувимова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Гадова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Асирова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Неффалимова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Манассиина запечатлено двенадцать тысяч; из колена Симеонова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Левиина запечатлено двенадцать тысяч; из колена Иссахарова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Завулонова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Иосифова запечатлено двенадцать тысяч; из колена Вениаминова запечатлено двенадцать тысяч» (Откр 7.1-8) .

Ангелы держат четыре ветра – символы непогоды, несущие бурю с четырех сторон света, чтобы они не начали буйствовать. Так возникает защищенное пространство; туда спускается Ангел с печатью избранничества. Печать – это знак принадлежности Богу, глубочайшей связи с Ним (крещение и миропомазание тоже представляют собой печати – важнейшие вехи на пути подготовки к этой окончательной, вечной печати). Запечатленные принадлежат Богу. Они Его избранники, о которых в судных речах сказано, что если бы это было возможно, то и они не устояли бы При последних ужасах. Но это невозможно, потому ято Бог наложил на них Свою руку. Они избраны из Двенадцати «колен сынов Израилевых», под которыми подразумевается совокупность человечества, – из каждого колена по двенадцати тысяч. Двенадцать -это число совокупности. Двенадцать раз двенадцать – уже огромное число. Умноженное на тысячи, число это возрастает до небывалых размеров.

После этого следом за избранными внезапно появляются еще большие множества: «После сего взглянул я, и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло перед престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле и Агнцу! И все Ангелы стояли вокруг престола и старцев и четырех животных, и пали перед престолом на лица свои, и поклонились Богу, говоря: Аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь. И, начав речь, один из старцев спросил меня: сии, облеченные в белые одежды, кто, и откуда пришли? Я сказал ему: ты знаешь, господин. И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои Кровию Агнца. За это они пребывают ныне перед престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме Его, и сидящий на престоле будет обитать в них. Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной: ибо Агнец, который среди престола, будет пасти их и водить их на живые источники вод; и отрет Бог всякую слезу с очей их» (Откр 7.9-11) .

Среди картин разрушения возникает эта картина спасения, разливающегося могучим потоком. Бесчисленные множества людей призваны к полноте жизни. Содержание же их жизни в том, что Восседающий на престоле обитает в них, а они служат Ему, Агнец же оберегает их, пасет, водит к источникам – и тут нам вспоминается слово о едином Пастыре и едином стаде.

За этим следует снятие седьмой печати: «И когда Он снял седьмую печать, сделалось безмолвие на небе, как бы на полчаса. И я видел семь Ангелов, которые стояли перед Богом; и дано им семь труб. И пришел иной Агнец, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом. И вознесся дым фимиама с молитвами святых от руки Ангела пред Бога» (Откр 8.1-4) .

Сначала на небе воцаряется безмолвие, «как бы на полчаса» – на половину короткого времени. Затем вырисовываются семь Ангелов, которые стоят перед Богом, в Его сокровеннейшем присутствии. Им дают семь труб. Труба – таинственный инструмент – знак проявления Божией мощи. Вспомним Синайские трубы, трубы под Иерихоном и те, которые возвещают суд.

Семью трубами открывается новый этап событий, и теперь мы можем бросить взгляд на структуру Тайного Откровения. Во вступительном видении появляется образ запечатанной книги. При снятии с нее печатей развертываются семь первых событий. Седьмое влечет за собой появление семи ангелов, и их трубы в свою очередь определяют семь новых событий. Так одна цепь образов возникает из другой.

Что означает все это? Не то, что эти образы действительно появятся на земле такими, какими они здесь описаны. Скорее, всадники означают нечто, присущее самому миру и земным событиям. Они не проносятся по миру один-единственный раз, в тот час, о Котором шла речь, но появляются снова и снова, причем их появление связано со вполне определенными событиями.

Мы говорили здесь о четырех образах, известных нам под названием апокалиптических всадников, – но что такое «апокалиптический»? Не просто предвещающий то, что грядет; апокалипсис – это столкновение нашего преходящего существования с вечностью, – то, что происходит с тленным, когда врывается вечное, заполняя все вокруг. Как людям, нам свойственно ощущение, что наше бытие имеет корни в себе самом. Оно кажется нам первичным и естественным, данным, само собой разумеющимся, тем, из чего исходит, не касаясь того, что стоит за ним. Как только мы устанавливаем, что то или другое возникло естественным путем, все кажется понятным и упорядоченным. Напротив, вечное представляется нашему чувству вторичным явлением. Оно в стороне или сверху, как задний фон или перекрытие, которые смутно угадываются, вызывая страх или надежду. Оно не достоверно, не самоочевидно. О нем можно думать по-разному. Можно вытеснить его из своего сознания. Можно и дойти до заявления а может быть, даже до убеждения, что его и нет вовсе и что временным исчерпывается все... Здесь же, в области Апокалипсиса, проявляет себя вечное. Оно становится силой, поднимается, надвигается. Преходящее, казавшееся прежде таким надежным, оказывается поколебленным. Его «естественность» исчезает. Оно раскрывает свою истинную сущность, и мы видим ограниченность твари, восставшей против Творца, жившей, как если бы Бога не было. Страшное состояние балансирования над бездною. Апокалипсис дает представление о том, что происходит с преходящим, когда надвигается вечное. Узреть это было дано Иоанну. Получить такое зрение – отнюдь не счастье: Тому, кто его приобрел, наше существование уже не покажется мирным. Для него нет ничего стабильного. Все границы сдвигаются. Нет ничего, на чем можно утвердиться. Со всех сторон вырастает нечто чудовищное, встает из глубины, низвергается сверху. Для такого человека нет больше «просто существования». Бремя такой жизни возлагается на тайновидца для того, чтобы он учил нас. То, что он нам возвещает, должно дать нам почувствовать истинное положение вещей. Нам следует не просто слушать пророчество о грядущих событиях, не говоря уж о том, чтобы спрашивать о времени и обстоятельствах их прихода. Все это несерьезно. Важно только одно: что происходит с нашим существованием, когда вечное приходит в движение? И правильно читает Апокалипсис тот, кто в какой-то мере начинает это чувствовать.