Шамиль Аляутдинов - Триллионер думает

Правила могут оказывать воздействие на физиологию человека, который изменяет поступающую информацию, дополняя или урезая реальность, чтобы сделать ее такой, “как нужно”.

“Шахматисты. В 1973 г. Герберт Саймон, лауреат Нобелевской премии

по экономике из Университета Карнеги-Меллона, вместе со своим коллегой, профессором психологии Уильямом Чейзом, изучал особенности восприятия у шахматистов. Результаты их экспериментов подтверждают влияние парадигм. Исследование было организовано следующим образом.

Среди испытуемых, отобранных Чейзом и Саймоном, были три игрока международного класса, три шахматиста среднего уровня и трое начинающих. За раздвижной перегородкой экспериментаторы расставили на доске фигуры в позицию, которая представляла собой разыгранную партию. Затем, раздвинув перегородку, они давали возможность каждому испытуемому посмотреть на расположение фигур в течение пяти секунд, после чего перегородка возвращалась на место, а испытуемому давали пустую доску и просили как можно точнее воссоздать то, что он только что видел.

Особенно разителен был контраст между гроссмейстерами и начинающими. Как вы, наверное, догадываетесь, гроссмейстеры справились с задачей весьма успешно. В среднем точность воспроизведения позиции с двадцатью фигурами на доске составляла 81%. Это весьма впечатляющий результат для пяти секунд, в течение которых они смотрели на доску.

Начинающие игроки справлялись с задачей из рук вон плохо — они правильно запоминали расположение всего 33% фигур.

Безусловно, различие между этими двумя группами было весьма явным.

Такие результаты можно было истолковать по-разному, например:

— У гроссмейстеров прекрасная память.

— Умение хорошо играть улучшает способность запоминать расположение фигур.

— Гроссмейстеры владеют особыми приемами, которые помогают запоминать расположение фигур.

После этого Чейз и Саймон перешли ко второй части эксперимента. На этот раз они изменили один фактор: фигуры были расставлены компьютером как попало, без какой бы то ни было связи с правилами игры. Трем группам игроков дали посмотреть на новую ситуацию на доске в течение одного и того же периода времени, после чего предложили воссоздать увиденное на пустой доске.

Что произошло на этот раз? Как это ни удивительно, на сей раз гроссмейстеры потерпели неудачу. Точность расстановки фигур резко снизилась. Доля правильно расставленных фигур у них была ниже, чем у начинающих.

Случившееся имеет непосредственное отношение к парадигмам. Стоило убрать парадигму шахмат, как цепкость и точность восприятия гроссмейстеров — результат длительных тренировок — больше не помогали. Правила игры позволяли им делать выводы о расстановке фигур и взаимосвязи их позиций и за счет этого точно запоминать происходящее на доске. Однако как только этих правил не стало, их острая наблюдательность исчезла без следа. Парадигма позволяла им быть чрезвычайно зоркими и памятливыми в пределах правил игры. Как только парадигму убрали, гроссмейстеры утратили свои великолепные способности.

По всему миру мы видели специалистов, которые попадают в ловушку того же самого феномена: они блистают в пределах своей компетенции, но когда правила меняются, делаются беспомощными”. (Вывод для Триллионеров: необходима широта и разнообразие правил, а это предоставляют нам Коран и Сунна. — Ш. А.)

“Лоцман речного судна.

Несколько лет назад я смотрел инсценировку книги Марка Твена “Жизнь на Миссисипи” по каналу общественного вещания. Одна из сцен привлекла мое внимание, поскольку ярко иллюстрировала феномен влияния парадигм.

Начинающий лоцман речного судна и его друг наблюдают заход солнца, при этом друг приходит в поэтическое состояние, любуясь красотой реки. Однако в отличие от своего товарища, очарованного красотой природы, лоцман видит нечто совсем иное. Когда эпизод закончился, я бросился в свою библиотеку и отыскал там книгу Марка Твена. Через пятнадцать минут я нашел отрывок, на основе которого была написана данная сцена. Далее я приведу несколько цитат.

Сначала романтика: “Огромная пелена реки превратилась в кровь; в середине багрянец переходил в золото, и в этом золоте медленно плыло одинокое бревно, черное и отчетливо видное. В одном месте длинная сверкающая полоса перерезывала реку; в другом — изломами дрожала и трепетала на поверхности рябь, переливаясь, как опалы; там, где ослабевал багрянец, — возникала зеркальная водная гладь, сплошь испещренная тончайшими спиралями и искусно наведенной штриховкой…”

Вот как завершается этот фрагмент:

“Я стоял как заколдованный. Я созерцал эту картину в безмолвном восхищении. Мир был для меня нов, и ничего похожего я дома не видел”.

Но по мере того как герой путешествует по реке, обучаясь проводить судно, его восприятие меняется, и теперь он представляет, как та же самая сцена виделась бы глазами лоцмана:

“Повторись тот закат — я смотрел бы на него без всякого восхищения и, вероятно, комментировал бы его про себя следующим образом: “По солнцу видно, что завтра будет ветер; плывущее бревно означает, что река поднялась, и это не очень приятно; та блестящая полоса указывает на скрытый под водой каменистый порог, о который чье-нибудь судно разобьется ночью, если он будет так сильно выступать; эти трепещущие “зайчики” показывают, что мель размыло и меняется фарватер, а черточки и круги там, на гладкой поверхности, — что этот неприятный участок реки опасно мелеет”.

Он приходит к выводу, что его восприятие изменилось, что отражает дилемму, с которой сталкивается любой специалист:

“Романтика и красота реки положительно исчезли. Каждую примету я рассматривал только как средство благополучно провести судно”.

“При смене парадигмы, или, в случае Марка Твена, при освоении новой, мир делается для нас совершенно иным”.

“Парадигмы оказывают сильное воздействие на наш образ жизни, на наши ценностные ориентации и подход к решению проблем. Именно они в первую очередь определяют, кто мы и куда мы идем.

Если, пытаясь заглянуть в будущее, вы игнорируете влияние парадигм на ваши суждения, вы подвергаете себя серьезному риску.

Чтобы обрести способность творить свое будущее, будьте готовы сменить парадигму”.

“Парадигмы всеобщего менеджмента качества предполагают, что людей просят завтра работать лучше, чем сегодня. Это “непрерывное совершенствование”, по-японски “кайдзен”. Его отправная точка — убежденность в том, что новатором и изобретателем способен стать каждый.

Однажды вместе с генеральным директором одной компании, применяющей систему всеобщего менеджмента качества, я шел по главному офису. Директор провожал меня в лекционный зал, где мне предстояло выступить перед менеджерами компании. По дороге мы встретили молодую девушку-секретаря. Директор поздоровался с ней, спросил, как ее зовут, и поинтересовался: “Что вы сегодня сделали, Аиша, чтобы улучшить свою работу?” Девушка без запинки ответила на вопрос босса.