И цветы расцвели...

Почему «демонстрировал»? Он был все еще связан своим эго, ис­кал внимания. Он показывал свою искусность в стрельбе По-Хун Ву-Чжену, просветленному Мастеру, который в то время был уже очень стар - в истории говорится, ему было под девяносто лет - он был очень, очень стар, когда Ли-цзы пришел к нему. Почему Ли-цзы пришел к По-Хуну? Потому что он был известным Мастером, и если бы он сказал: «Да, Ли-цзы, ты самый лучший в мире стрелок», это было бы такой мощной подпиткой, на которой эго бы питалось еще долго и долго.

Когда тетива была натянута до предела, на локоть стрелку поставили чашку с водой, и он начал стрелять

- и ни капли воды не пролилось из полной чашки, стоящей на его локте - а ведь он стрелял!

Как только была пущена первая стрела, на тетиву легла вторая, а следом за ней третья. Все это время стрелок стоял неподвижно, как статуя.

Это было сделано мастерски, но не впечатлило По-Хун Ву-Чжена - потому что в ту самую секунду, когда ты пожелал что-то проде­монстрировать, ты уже упустил. Само стремление показать говорит о том, что ты еще не достиг самости, а если ты ее не достиг, снару­жи ты можешь быть неподвижен, как статуя, но внутри ты мечешься из стороны в сторону, раздираем разными стремлениями, желания­ми, мечтами. Снаружи ты можешь быть неподвижен: внутри проис­ходят всевозможные движения, бегут все сразу, одновременно, в разных направлениях.

Снаружи ты можешь стать подобен статуе - суть не в этом. Рас­сказывают про Бокудзю: он пришел к своему Мастеру и сидел перед ним два года подряд, совсем как статуя, как мраморная статуя Будды. В начале третьего года Мастер пришел, ударил его своим посо­хом и сказал: «Глупец! У нас здесь тысяча статуй Будды, зачем нам еще одна?» (А Мастер жил в храме, где действительно было множе­ство статуй Будды). Он сказал: «Их и так достаточно. Что ты здесь делаешь?»

Необходимо быть не статуей, а находиться в другом состоянии бытия. С внешней стороны, очень легко сидеть спокойно - что в этом сложного? Нужно лишь немного практики. Я видел в Индии человека, очень почитаемого, который провел, стоя десять лет под­ряд, даже спал стоя. Его ноги настолько отекли и растолстели, что он больше не может их согнуть. Народ его очень уважает, но когда я пришел к нему, он захотел увидеться со мной наедине и попросил меня: «Научи меня медитировать. Мой ум очень неспокоен».

Десять лет стоять, как статуя - он ни разу не присел, ни прилег, но проблема остается прежней: как медитировать, как найти внут­реннюю тишину?

Человек неподвижен вовне, но внутри него много движений. И даже больше, чем можете испытывать в данный момент вы, потому что ваша энергия распределена, много энергии нужно для движения тела. Но у человека, стоящего неподвижно, вся энергия устремляет­ся внутрь - в мысли, и внутри он сходит с ума, но он добился почи­тания других людей - на него приходят посмотреть. Эго довольно, но самости нет и в помине.

По-Хун Ву-Чжен сказал «Ты прекрасно владеешь техникой стрельбы, - молодец, красивый выстрел! - но не техникой не-стрельбы»

Это может быть немного трудно для понимания, потому что в дзен говорят, что овладение техникой стрельбы - это только начало, научиться стрелять - это только начало; но научиться не стрелять, так чтобы стрела стреляла сама - значит прийти к вершине.

Постарайтесь понять: когда вы стреляете, присутствует эго, дея­тель. Что же тогда такое искусство не-стрельбы? В нем стрела тоже летит, тоже попадает в цель, но смысл не в самой цели. Стрела мо­жет и промахнуться - суть не в этом. Суть в том, что внутри не должно быть никакого деятеля. Суть в источнике. Когда вы прикла­дываете стрелу к луку, вас быть там не должно; вы должны быть в этот момент словно несуществующим, совершенно пустым. И стре­ла стреляет сама. Внутри нет деятеля - тогда не может быть и эго. Вы настолько едины со всем происходящим, что нет никакого раз­деления. Вы растворились в нем. Деятель и действие - не двое, нет даже малейшего разделения: «Я - это деятель, а это - мое действие». Чтобы достичь этого, требуются годы. И этого трудно достичь без понимания; поняв, вы даете этому шанс произойти.

Херригель, искатель из Германии, провел три года со своим Мас­тером в Японии. Он был лучником, приехав в Японию, он уже был первоклассным стрелком - его стрела поражала сто мишеней из ста, в этом не было никакого сомнения. Он пришел к Мастеру, уже бу­дучи стрелком, так же, как и Ли-цзы. Но Мастер лишь рассмеялся. Он сказал: «Да, ты меткий стрелок, но как насчет не-стрельбы?»

Херригель удивился: «Какой еще не-стрельбы? Первый раз об этом слышу». «Тогда я тебя научу», - сказал Мастер.

Прошло три года; он упражнялся в своем искусстве, и казалось, что цель уже близка. Он достиг полного совершенства. И он беспо­коился, потому что... и здесь кроется трудность для западного ума. Восток кажется ему таинственным, нелогичным, и это на самом де­ле так. Херригель не мог понять своего Мастера: «Может, он сума­сшедший?» - ведь он достиг полного совершенства. Мастеру было не к чему придраться, и все же он повторял свое «Нет!» Вот в чем проблема: в различии западного и восточного подходов к жизни Мастер продолжает говорить нет, продолжает отвергать.

Херригеля это начинало раздражать; он сказал: «Но в чем моя ошибка? Укажите мне на ошибку, и я смогу ее преодолеть».

Мастер ответил: «Никакой ошибки нет. Ошибочен ты. Ошибки нет, ты стреляешь превосходно, но смысл не в этом. Ошибочен ты, когда ты стреляешь, в этом слишком много тебя, ты все время там. Стрела попадает в цель, верно! - но суть не в ней. Почему там так много тебя? К чему столько демонстрации? К чему эго? Почему ты не можешь не присутствовать в своем выстреле?»

Херригель, конечно, продолжал спорить: «Как я могу стрелять, если меня там нет? Тогда кто будет стрелять?» - очень рациональный подход: кто будет стрелять? - тогда Мастер отвечал: «Просто взгляни на меня». И Херригель чувствовал, что Мастер обладает не­ким таинственным качеством, которое трудно уловить. Он замечал это не один раз: Мастер действительно стреляет по-другому, он буд­то сам превращается в стрелу, в лук, будто его самого больше нет, он един со всем этим — и неразделим.

Тогда он стал расспрашивать Мастера, как у него это получается. Мастер сказал: «Это не техника. Ты должен понять, и должен впитать в себя это понимание, и погрузиться в него».

Три года потрачено впустую, и Херригель понял, что это невоз­можно: «Либо этот человек сумасшедший, либо его не-стрельба просто не для западного ума. Я и так потерял три года, пора уходить отсюда».

Он спросил Мастера прямо, и тот ответил «Да, ты можешь уй­ти»,

Херригель спросил: «Вы можете дать мне справку о том, что я три года учился у вас?»