Владимир Долохов - Фейерверк волшебства

Особая благодарность гвардейцам конференции: Пану, Солистке, Лисси Муссе, Бодрецу, Поротти, АлАлу, и другим — огромное вам СПАСИБО за буйный Огонь, неугомонность, чувство юмора, наглость волшебника и блестящее творчество! С согласия Бодреца и Солистки, мы включили в роман несколько их замечательных рассказов и стихов.

Горячо благодарим участников наших семинаров, чьи рассказы сверкающими бриллиантами украсили эту книгу, а также тех, кто своим творческим участием в тренинге подтолкнул нас к новым идеям и волшебным техникам.

Отдельное спасибо:

Ольге Шелест, благодаря которой мы начали работу над романом;

Лисси Муссе за титанический труд по созданию сайта, состоящего из сливок конференции, а также за прекрасную рассылку новостей конференции;

Кате Корольковой и Дону Педро Ру за блестящие рассказы;

Гомонову Володе, научившему нас технике «ТАКов»;

Рамиру Капитонычу за то, что он существует на Земле;

Марку Хевиллу, Нарайяну, Берни Хейдеману, Джеймсу Бургесу за вдохновенные семинары по духовным танцам.

Вовка увидел небольшую кухню. Пышная дама в элегантном ярко-зеленом костюме и аккуратненькая старушка пили чай с абрикосовым вареньем, сидя за застеленным цветастой клеенкой столом. Дама взволнованно рассказывала:

— Все сделала, как Вы говорили, Настасья Петровна. Поймала таракана. Так, среднего, какой попался. Сказала ему: «Пойди, приведи Пахана!» Потом отпустила, а он убежал. Спустя некоторое время смотрю, а в литровой банке, куда я заранее поставила две пивные пробки с водкой и пловом, сидит огромный жирный таракан. Я закрыла банку пластмассовой крышкой с дырочками, чтобы ему было чем дышать. Ровно в полночь зажгла четыре свечки, встала перед банкой, направила перст на «Пахана» и гипнотическим голосом трижды произнесла: «Или платите, или уходите!» Во время оглашения ультиматума таракан смотрел в мою сторону и шевелил усами, а после третьей фразы пробежал круг по дну банки. Когда я засунула руку в банку, он даже не шелохнулся, и дал себя взять. Вытащила его и положила на стол. Таракан не подавал признаков жизни, и я отправилась спать. Утром заглянула, а он снова в банке сидит. Я подумала: пусть делает, что хочет, и стала собираться на работу. Открыла входную дверь, а на коврике под дверью восточный перстень. Ну, виданное ли это дело? — дама всплеснула руками.

Затем она достала из сумочки массивный, явно старинный, золотой перстень с тонким арабским орнаментом, оплетавшим большой красный рубин. Старушка, с приоткрытым от изумления ртом, уставилась на драгоценность. После продолжительной паузы она выдохнула:

— Хосподи, никогда такого не было! Что тапереча делать-то?

— Мой Болеслав, когда ему рассказала об этом, расхохотался и заявил, что, мол, твоя бабка кольцо ночью и подложила — она ведь у тебя уже на три таких кольца денег вытянула. А потом задумался, серьезно на меня посмотрел и сказал, что тараканы оплатили свое проживание у нас и теперь таракан является нашим тотемом. Их не только нельзя убивать, а наоборот, нужно почитать и заботиться о них, как индусы о коровах или дагоны о крокодилах. «Ты же сама ему предложила или заплатить или уходить, вот он и выбрал!» — припечатал он меня.

Тут Вовка Тараканов осознал, что лежит на диване, купленном год назад, в своей собственной трехкомнатной московской квартире, и что он только что видел яркий сон, который помнился во всех деталях. На стенах были узнаваемые обои цвета светлого песка, под потолком деревянная люстра с белыми стеклянными плафонами, справа виднелся стол с компьютером, принтером, сканером и ворохом беспорядочно разбросанных бумаг, дискет и компакт-дисков. Тишину нарушало привычное тиканье электронных часов.

— Да, я проснулся, — мысленно констатировал Вовка, — хотя наверняка этого сказать нельзя никогда. Сколько раз было: думаешь, что проснулся, умываешься, делаешь зарядку, ешь и так далее, а потом выясняется, что еще спишь. И такие ложные просыпания бывают по нескольку раз подряд, особенно после осознанных сновидений.?

Вовка ощутил себя в дневном мире (он сознательно не употреблял словосочетание «реальный мир») и отметил, что в голове зароились мысли. Тараканов вспомнил, что сегодня в НИИ, где он работает, дают зарплату. Настроение у Вовки сразу сделалось прекрасным. Он подумал о том, как мало надо человеку для хорошего настроения и как легко это настроение можно испортить каким-нибудь пустяком, типа…

Впрочем, о типе пустяка Вовка додумать не успел, так как снова вспомнился сон. Вовка еще раз медленно прокрутил его от начала до конца и потянулся за толстенной амбарной книгой, лежавшей на тумбочке в изголовье. В книгу Тараканов записывал сновидения, с тех пор, как прочитал Кастанеду и различные учебники по сновидениям, коих в последнее время появилось в избытке. Книги Карлоса Кастанеды Тараканову подсунули более десяти лет назад, когда он, еще будучи студентом, начал заниматься йогой.

Потертые листы едва разборчивых ксерокопий машинописного текста, где местами авторучкой были вставлены исправления, перевернули Вовкину жизнь. Впрочем, его знакомый Макс, работавший психиатром в больнице имени Кащенко, считал книги Кастанеды вредными для психического здоровья. Макс утверждал, что семь процентов людей, прочитавших Карлоса, стали обитателями желтого дома, их так и называют — «кастанедчики». Макс и сам слегка напоминал душевнобольного, и когда однажды Вовка ехидно спросил эскулапа:

— Как отличить врача психиатрической больницы от пациента? — Макс, не заметив насмешки, гордо ответил:

— Мы в белых халатах!

А Вовка про себя подумал: «Вот хохма будет, если врачей психбольницы одеть в полосатые халаты, а психов в белые». Вовка тогда прыснул от смеха, представив Макса в полосатом халате, с пеной у рта доказывавшего душевнобольным, что он-то, как раз, и есть нормальный, а они — психи.

Амбарная книга раскрылась на странице, где лежала шариковая авторучка. Отступив несколько строчек от записи последнего сна, чтобы впоследствии можно было вписать какие-то комментарии или события дневной жизни, связанные со сновидением, Тараканов аккуратно вывел в центре чистой строки: «ТАРАКАНЫ ЗАПЛАТИЛИ!» Затем Вовка записал все, что помнил, и изобразил перстень, тщательно прорисовав золотую арабскую вязь. Удовлетворенно полюбовавшись рисунком, Тараканов захлопнул книгу и поплелся в ванную.

Умывшись, Вовка с наслаждением сделал ежедневный йоговский комплекс, окунувшись в привычный океан энергии, который после осознаваемого сна воспринимался необычайно остро. Накачанное энергией тело раскалилось и вибрировало. По нему в различных направлениях бегали тугие ручейки жаркой праны, от которых возникало чувство невыразимого блаженства. Эти потоки, постепенно затухая, ощущались в течение всего дня, и стоило Тараканову вспомнить утренний комплекс, как интенсивность их возрастала.