Владимир Долохов - Фейерверк волшебства

Полненькая тетя лет пятидесяти возмущенно заявила, дождавшись паузы:

— А почему мы про аллаха должны петь? Я не хочу отдавать свою энергию мусульманскому эгрегору.

Болеслав покачал головой и усмехнулся:

— Похоже, весь этот семинар прошел мимо вас. Так и остались внутри своей пэкаэмовской ракушки. Не хотите, не пойте, это дело добровольное. Или перезагрузитесь, если без эгрегоров жизнь не мила: во время танца энергия другого эгрегора перейдет к вам. Чтобы перенаправить поток, правую туфлю надо одеть на левую ногу, и наоборот.

Дядя Миша добавил с серьезной миной:

— А под пятки положите по монете, это надежно заземлит вас и экранирует от ненужного излучения.

Тетенька покосилась на свою обувь, но переобуваться не стала. Однако лицо ее расслабилось, и она осталась в круге.

Болеслав поставил финальную точку:

— Зикр, который мы сейчас станцуем, называют зикром Звездного Света. Делайте всё, как я. Хватит слов, начали.

Выставив вперед правую ногу, Болеслав стал покачиваться вперед-назад и делать круговые движения руками, подобно гребцу в лодке, слегка дрейфуя вправо. Продолжая двигаться, он выдал метафору:

— Гребем в лодке по океану Любви. Все движения делаются сердцем, черпаем сердцем энергию.

Когда все вошли в единый ритм движений, Болеслав громко запел:

Мелодия, накатывающая волнами, действительно, была какой-то неземной красоты. Танцующие подхватили ее, и в зале грянул хор голосов. Громкость пения плавно нарастала, и в какой-то момент Вовка обнаружил, что звук идет у него откуда-то из глубины живота. Целиком отдавшись процессу и пребывая в состоянии безмыслия, Тараканов краешком сознания все же отметил, что поет не он. Через него звучала некая Сила, безличная и всемогущественная, которую он знал всегда. Вовка и не подозревал, что может петь так громко и правильно, ведь он с детства не отличался музыкальным слухом.

Очень быстро Тараканов почуял знакомый эффект — тело превратилось в сквозную трубу огромных размеров, звенящую от Потока вибраций.

В центре груди потеплело, разгорелся мягкий и приятный Огонь, гудящий ровно, будто полыхающие березовые поленья в хорошо протопленной русской печке. Пылающее сердце расширилось на весь зал, сливалось с танцующими, пульсировало в такт движениям и пению.

Болеслав умело играл энергией, то убавляя силу пения, то бросая мощность звука до максимума. Особенно завораживала перекличка мужской и женской партий, когда первые две фразы пели только мужчины, а вторые две — женщины. Когда вновь бабахнул единый хор, он зазвучал еще мощнее, чем раньше. Казалось, два полюса Силы, до того разделенные бездной, слились в аннигиляционный взрыв, заполнивший пространство.

Затем Болеслав взвинтил темп зикра, голос его загудел, как иерихонская труба. Движения танцующих стали быстрее и резче. Тараканов то проваливался в пропасть, то взлетал на головокружительную высоту, и смена эта происходила с большой частотой. В зале клубились вихри фантастической мощи. Вовка все больше пьянел от бьющей через край энергии. Он становился всеми кругами сразу, он был наблюдатель и наблюдаемое, им пели все, и он пел всеми. «Кто делал его движения и звучал его голосом? Куда исчезли пространство и время?» Эти вопросы повисли в воздухе.

Вместо Вовки был горячий столб бешеной энергии, который исчезал в бесконечности. Из того места, где должна находиться макушка, вырывалось что-то неописуемое, расплавленная дрожащая магма. Когда ощущения достигли пика, Болеслав потихоньку стал убавлять громкость и замедлил темп. Мягко притормаживая, он довел темп до тягуче-медленного и на последнем пропеве врубил полную громкость. Прозвучала долгая-долгая финальная нота, и оборвалась в гулкую тишину.

Болеслав дал достаточно времени на медитацию после зикра, и Вовка успел насладиться созерцанием Потока, гуляющего по причудливым траекториям в теле и вокруг него. Хотя наслаждаться им, да еще при полном безмолвии ума, можно было бесконечно долго.

Финалом мистерии стали объятия. Обнимались все в полной тишине, по-особому трепетно, подолгу сливаясь с каждым партнером в едином дыхании. Народ притих, ошалев от испытанного энергетического пёра, не почувствовать его было невозможно. По светящимся лицам было видно, что многие погрузились в состояние подобного кайфа впервые.

По дороге домой Тараканов напевал зикр, проникший вглубь его существа, и мир вокруг подпевал в ответ на разные лады. Огонь в сердце превратился в Жар, поленья прогорели и обратились в угли. Стоило Вовке направить туда внимание (бросить очередное полешко), как костер разгорался с новой силой. Вспомнилась прочитанная где-то фраза: «Суфии — пьяницы божественного экстаза». В самом деле, Вовка ощущал себя пьяным от удовольствия, при этом голова была совершенно ясной и пустой. «Реальность» слегка плыла, и Тараканов чувствовал себя не так, как обычно.

Профи уже спал, а Марго смотрела телевизор. Перекусив и попив чайку, Вовка пару часов полазил в Интернете и залег спать. Однако сна не было ни в одном глазу, все тело полыхало и гудело от вибраций. В ушах звучал зикр Звездного Света, окутывая Вовку потоками силы. «Во зазомбировался. Надо заставить себя уснуть», — подумал довольный Вовка, купаясь в горячих волнах энергии. Вокруг него в радиусе нескольких метров соткалась невесомая сфера чего-то неописуемого, отдаленно напоминающего упругое энергетическое желе. Оно было вполне осязаемо, и Тараканов чувствовал каждую его частичку, которая тоже являлась им. Эти ощущения не имели эмоциональной окраски, скорее чистая, абсолютная энергия в концентрированном виде.

Промаявшись часа два, Вовка все-таки заснул. Пробудился он рано утром, бодрый и отдохнувший, хотя спал всего четыре-пять часов. Выпил чая, поработал за компьютером полчасика и опять улегся, с намерением поймать осознаваемый сон. В свое время он подгрузился картиной мира, в которой считается, что утренние сны длятся дольше ночных, и, соответственно, вероятность осознанных сновидений возрастает. В книге С. Лабержа «Осознанные сновидения» Тараканов прочитал о сновидящем Алане Уорсли, который ложился спать в час ночи, а вставал около восьми утра, час занимался делами, затем полчаса формировал программу действий (намеренье) в сновидении и снова ложился спать.

Вовка стал практиковать подобный ритуал, и часто бывало, что после этого он осознавал себя во сне.