Брюс Худ - Иллюзия «Я», или Игры, в которые играет с нами мозг

Ответ к рисунку 9:Рядом с карандашами сидит игрушечная горилла.

Кто может забыть день, когда смотрел кадры атаки на башни-близнецы? Вовсе не обязательно было находиться там. Это был первый в истории транслируемый ужас терроризма, свидетелем которому стал весь мир. Я был на работе, в Бристоле, Англия, и только недавно установил телевизор на стене своего кабинета для просмотра научно-исследовательских фильмов. Но в тот день я включил его, чтобы смотреть на ужас, разворачивавшийся тем бодрящим и солнечным сентябрьским утром в Нью-Йорке. Это был сюрреализм – этого не могло быть. Я помню, что пытался оторваться от зрелища – будто это был всего лишь очередной новостной сюжет. Я не хотел слишком много думать о том, что видел. И тем не менее я не забуду тот день. Он выжжен в памяти всех, кто был свидетелем этого события, которое осталось в истории просто как 11 сентября.

Мы обсуждали ранее, что воспоминания являются не записью, а скорее легендой, воспроизводимой из компостной кучи нашей долговременной памяти. Мы конструируем такие истории, чтобы придать смысл пережитым событиям. Со временем они меняются и искажаются, сливаются, выворачиваются, смешиваются и коверкаются другими переживаниями, и постепенно блекнут. Но некоторые воспоминания остаются такими же живыми, как в день, когда они случились, – или, по крайней мере, кажутся такими.

Когда мы становимся свидетелями чего-то по-настоящему ужасающего, событие оставляет след в нашем мозге, навсегда отпечатываясь в нашем сознании.

Эмоционально нагруженные воспоминания причастны к электрической активности лимбической системы [483] J.E. LeDoux, «Brain mechanisms of emotion and emotional learning», Current Opinion in Neurobiology, 2 (1992), 191–7. . Возбуждение миндалевидного тела взаимосвязано с повышенной восприимчивостью и усиленным вниманием. Зрачки расширяются, и система обеспечивающая бдительность, приведена в состояние тревоги, чтобы не пропустить источник опасности. Мир внезапно становится очень ярким и четким, мы начинаем замечать мельчайшие детали, о которых мы обычно не заботимся. Это напоминает вспышку яркого света, именно поэтому и последующие воспоминания называют «вспышками» памяти [484] R. Brown and J. Kulik, «Flashbulb memories», Cognition, 5 (1977), 73–99. . И мы прекрасно запоминаем свои чувства.

Мы обычно жалуемся на потерю памяти с возрастом, но иногда бывает лучше забыть. Хотя многие вспышки памяти связаны с радостными событиями жизни, такими как рождения и свадьбы, большинство сопровождаются страхом.

Выжившие жертвы трагических событий страдают от травматических воспоминаний, которые не могут стереть из памяти. Нередко у них развивается синдром посттравматического стрессового расстройства (ПТСР). После 11 сентября каждый пятый житель Нью-Йорка, проживающий в окрестностях башен-близнецов, страдал ПТСР [485] S. Galea, J. Ahern, H. Resnick, D. Kilpatrick, M. Bucuvalas, J. Gold et al., «Psychological sequelae of the September 11 terrorist attacks in New York City», New England Journal of Medicine, 346 (2002), 982–7. . Их преследовали кошмары и постоянные мысли о событиях того ужасного дня. Кажется, что наша эмоциональная система призвана не позволять нам забыть о самых худших вещах, которые с нами произошли. На самом деле детали вспышек памяти могут быть такими же ложными, как и при других воспоминаниях, но почему-то кажутся точными. Например, многие люди (включая Джорджа Буша) помнят, что видели, как самолет врезался в первый небоскреб 11 сентября, хотя видеоматериалы появились гораздо позже. Возможно, вспышки воспоминаний служат своеобразной формой эволюционной оценки, чтобы всегда помнить самый опасный сценарий развития событий. Размышляя о выживании, мать-природа, похоже, решила, что нам важнее помнить моменты угрозы, нежели состояния довольства жизнью.

Один из способов побороть ПТСР – назначить препарат бета-блокатор непосредственно после события [486] G. Vaiva, F. Ducrocq, K. Jezequel, B. Averland, P. Lestavel, A. Brunet and C.R. Marmar, «Immediate treatment with propranolol decreases posttraumatic stress disorder two months after trauma», Biological Psychiatry, 54 (2003), 947–9; R.K. Pitman, K.M. Sanders, R.M. Zusman, A.R. Healy, F. Cheema, N.B. Lasko, L. Cahill et al., «Pilot study of secondary prevention of posttraumatic stress disorder with propranolol», Biological Psychiatry, 51(2002), 189–92. . Бета-блокаторы подавляют возбуждение лимбической системы, поэтому событие не кодируется такой степенью эмоционального всплеска.

Но действительно ли мы хотим иметь средство от морального «утра следующего дня», отключающее системы, которые обычно удерживают нас от поступков, которые могут вести к сожалению и раскаянию? [487] R.M. Henig, «The quest to forget», New York Times Magazine (4 April 2004), 32–7. N. Levy, Neuroethics: Challenges for the 21st Century (Cambridge: Cambridge University Press, 2007). Некоторые даже предлагают давать солдатам бета-блокаторы перед боевой операцией. Однако если человека избавить от угрызений совести и чувства вины, то у него возникает иммунитет и к чужому страданию! Вспомните уроки Абу-Грейб.

В любом случае пережившие 11 сентября остались травмированными и мучаемыми своими вспышками памяти. Сначала нация присоединилась к ним в их трагедии: каждый пытался постичь ее, но со временем жизнь стала возвращаться в привычное русло. Воспоминания стали блекнуть, и люди хотели жить дальше… Но только не те, кто был там. Два года спустя после произошедшего выжившие разыскивали друг друга и собирались на небольшие встречи, где делились пережитым, своими ночными кошмарами и болью. У них было чувство вины за то, что они выжили, и им необходимо было поговорить. Джерри Бóгач, сооснователь объединения выживших 11 сентября Survivers’ Network , рассказывает: «Спустя какое-то время вы больше не можете говорить об этом со своей семьей. Вы измотали их. Ваша потребность говорить больше, чем их способность слушать». Survivers’ Network начала расширять свои встречи по всему Манхэттену. Все больше и больше людей искали утешения и успокоения у таких же выживших, поскольку только те, кто сам подвергся подобному испытанию, в состоянии понять наследие, оставленное 11 сентября. На этих встречах они обменивались историями, и это помогало им освобождать и успокаивать чувства, запертые внутри.

Очень скоро одна особенная история стала распространяться среди групп. Это была история Тани Хэд, пережившей атаку на Южную башню. Она находилась на 78-м этаже и ждала лифта в момент, когда рейс 175 United Airlines врезался в этот небоскреб. Таня была сильно обожжена авиационным горючим, но ей удалось проползти через руины и даже столкнуться с умирающим мужчиной, передавшим ей свое обручальное кольцо, которое она позже вернула его вдове. Она была одной из тех 19 человек, что смогли выбраться живыми с верхних этажей башни, располагавшихся выше точки удара. Таня вспоминает, как ее спас 24-летний доброволец-пожарный Уэллс Кроутер ( Welles Crowther ), который все время ходил в красной бандане. Очевидцы говорят, что потом он погиб, когда в четвертый раз зашел в рушащийся небоскреб, чтобы спасти других жертв, застрявших в обломках здания. Но и Таня не обошлась без потерь. Хотя она была спасена, позже она рассказала, что ее жених Дэйв, находившийся в Северной башне, погиб. Свадьбе, для которой она только за несколько недель до этого купила платье, не суждено было состояться.