Кен Уилбер - Благодать и стойкость: Духовность и исцеление в истории жизни и смерти Трейи Кимам Уилбер

Ну, что ж… После обеда идет еще одна большая порция таблеток, хотя иногда этот прием получается самым непростым. Как-то мне удалось выпить всю горсть таблеток за один раз. Ну уж нет. Теперь я пью их по одной; а если у меня есть настроение рискнуть, — то по две. Ни с чем не сравнимое ощущение — когда таблетка застревает в горле в полчетвертого утра, особенно если это такое лакомство, как свиные энзимы поджелудочной железы. Для всех процедур, включая клизму, я беру только ту воду, которая очищена обратным осмосом, или дистиллированную.

Примерно через час после обеда я принимаю четвертую порцию энзимов, а еще через два часа — пятую (ни от приема пищи, ни от приема энзимов увильнуть нельзя). Через час после приема пятой порции я делаю стакан овощного сока в соковыжималке «Чемпион», который пью перед ужином. Потом мы ужинаем — обычно Кен делает что-нибудь восхитительное. Он готовит потрясающую вегетарианскую пиццу с корочкой из рисовой лебеды, великолепные вегетарианские чили и рататуй, примаверу из цыплят и рыбу по-тайски. Он все еще пытается понять, как приготовить мясо! Потом мы смотрим кино и, обнявшись, лежим на диване — и так много вечеров, и с нами наши собаки!

Кен ходит по магазинам, занимается стиркой и делами по дому, и всем остальным, потому что прием энзимов страшно выматывает. Он всегда готов помочь, он надежный, он рядом, если мне что-то надо, он такой славный и любящий. По вечерам мы с ним лежим обнявшись и пытаемся понять, что случилось с нами. Мы приводим в порядок свою волю — так, на всякий случай. Так уж складывается наша жизнь. Да, мы злимся, тревожимся, приходим в бешенство из-за того, что все это происходит с нами, из-за того, что такое вообще происходит с людьми, и при этом мы учимся глубоко дышать, учимся принимать жизнь такой, какая есть (по крайней мере, иногда!), наслаждаться тем, что у нас есть, ценить моменты радости и внутренней близости и учимся использовать тот кошмар, который мы переживаем, для того чтобы оставаться открытыми для жизни и взращивать в себе сочувствие.

Как странно — покупать новую машину («джип-вранглер») с гарантией на шесть лет и думать: буду ли я жива, когда истечет срок гарантии? Как странно — слушать, как люди строят планы на пять лет вперед, и не знать, буду ли я жива на тот момент. Как странно — думать, что, пожалуй, лучше не откладывать устройство террасы в саду на следующий год, потому что в следующем году меня может уже не быть. Как странно — слышать разговор друзей о поездке в Непал и осознавать, что я, скорее всего, никуда не поеду — слишком велика опасность подцепить что-нибудь такое, что отвлечет мою иммунную систему от борьбы с раком. Да, в свое время я поездила немало, но никогда не была в Непале. Впрочем, Кен всегда говорит, что я слишком часто кочевала с места на место — вот и подвернулся случай узнать, что нового появится в моей жизни, если я буду держаться поближе к дому.

Три раза в неделю хожу на акупунктуру — эта процедура занимает часа два. Потом опять проверяю уровень сахара в крови, а за ужином выпиваю еще тридцать таблеток — на этот раз более разнообразный набор. Через час — шестой прием энзимов, потом от сорока пяти минут до часа — занятия на велотренажере, после которого — седьмой прием и недолгая медитация перед сном. В постели я принимаю последнюю порцию таблеток (на этот раз в него входит антиэстрогенный препарат) и проверяю, что будильник поставлен на полчетвертого. Так проходят десять дней, а потом у меня есть пять дней, чтобы очистить организм и отдохнуть, — я не принимаю ни витаминов, ни энзимов (впрочем, с едой я принимаю энзимы и препараты соляной кислоты). Этот цикл — десять дней лечения и пять дней отдыха — рекомендован всем, чтобы во время пятидневного отдыха тело смогло «справиться с токсичными отложениями, появившимися вследствие физиологического восстановления и реабилитации». За первые пять дней отдыха я совершаю еще и «общую очистку организма», принимая три раза в день псиллиум — шелуху семян подорожника блошного — и раствор бентонитовой глины. Предполагается, что псиллиум прочистит путь в толстой и тонкой кишке и выведет шлаки, застрявшие во всевозможных уголках и щелях, а бентонитовая глина тем временем абсорбирует токсины, скопившиеся в кишечнике. Сейчас у меня второй день этой программы. Ближайшие пять дней я должна заниматься очисткой печени. Недиабетикам годится яблочный сок, а я буду растворять в обычной воде ортофосфорную кислоту и пить по четыре стакана в день. Под конец — английская соль, клизма, снова английская соль, и, наконец, оп-ля! — ужин из густых взбитых сливок и фруктов. Перед сном — бррр! — оливковое масло. Кислота должна удалить кальций и жиры из артерий, а также размягчить и растворить желчные камни. Английская соль расслабит мышцы сфинктера в желчном пузыре и желчных протоках, чтобы камни могли пройти. Сливки и масло заставят желчный пузырь и печень сократиться и выдавить шлаки, желчь и камни в тонкую кишку. Настоящее действо… жду с нетерпением!

И мне, и Кену доктор Гонзалес очень понравился. Его офис всего в полутора кварталах от квартиры моей тети, которая живет в Нью-Йорке. Он говорит, что 70–75 % пациентов проходят его лечение с положительным результатом, — думаю, это значит, что они либо вылечиваются, либо в течение долгого времени могут справляться с раком сами. В моем теле по-прежнему полно раковых опухолей, поэтому он говорит, что у меня, по-видимому, пятидесятипроцентная вероятность успеха, хотя ему кажется, что шансы еще выше благодаря моей решительности и пониманию сути лечения.

С помощью специального анализа крови они проверяют силу различных органов и систем организма и наличие в них раковых клеток. Результаты демонстрируют слабые точки в организме и помогают определить, какие витамины и экстракты необходимы. Не хочу вдаваться в подробности, но результаты этого теста абсолютно точно определили местонахождение опухолей и вероятный результат химиотерапии — и все это еще до того, как доктор осмотрел меня или увидел мою историю болезни. Еще тебе выдают общее число опухолей в теле, и по этому параметру оценивается прогресс лечения. Доктор Гонзалес говорил, что у большинства пациентов это число колеблется между 18 и 24 и что он считает пациентов с индексом от 45 до 50 неизлечимыми. Мой индекс — 38; он довольно высокий, но предполагает неплохие шансы на успех. Гонзалес говорит, что у него бывали пациенты с индексом 15, которые не реагировали на лечение, а были пациенты с индексом больше тридцати, но их организму невероятно эффективно удавалось побеждать раковые опухоли, когда начиналось лечение. По его словам, через месяц после начала лечения мы сможем сказать о моих шансах более конкретно. Наверное, он еще раз сделает анализ крови; кроме того, о реакции на лечение можно будет судить по моему самочувствию. Доктор Гонзалес говорит, что часто во время лечения люди чувствуют себя просто чудовищно, едва не умирают, а потом начинают идти на поправку. Всякий раз, когда я жалуюсь на то, что измотана, Кен говорит: «А-а-а-тлично!» — и в его голосе нет ни капли сочувствия. Пока что я действительно чувствую себя обессиленной, поэтому занятия на тренажере пришлось сократить, и я стала принимать инсулин.