dmitry - Кен Уилбер Б Л А Г О Д А Т Ь И С Т О Й К О С Т Ь

А наряду с этим чувством, наряду с открытием этой всепроникающей Самости возникает другое, абсолют- но конкретное ощущение, что твое маленькое «я» попросту умерло, умерло на самом деле. В дзен сатори называется «Великая Смерть». Экхарт формулирует так же резко: «Душа, — пишет он, — должна приговорить себя к смерти». Кумарасвами объясняет: «Только если мы вымостим камнями то место, где лежит наше мертвое «я», до тех пор, пока мы наконец не осознаем, что в мире нет буквально ничего такого, с чем мы могли бы отождествить свою Самость, — только тогда мы станем теми, кто мы есть на самом деле». И еще раз из Экхарта: «Царство Божие—лишь для тех, кто совершенно мертв».

ТРЕЙЯ: Смерть маленького «я» есть обретение вечности?

КЕН [долгая пауза]: Да. Но нужно учитывать, что «вечность» — это не бесконечно продолжающееся время, а некоторая точка вне времени, так сказать, вечное настоящее, или бесконечное «сейчас». Самость не обладает вечной жизнью во времени, она живет во вневременном настоящем — прежде времени, прежде истории, эволюции, событий. Самость существует в качестве Чистого Бытия, а не в качестве бесконечной протяженности, которая сама по себе является довольно отталкивающей идеей.

Отсюда — переход к шестому из основных положений «вечной философии», которое состоит в том, что нросветление, или освобождение, знаменует для нас конец страданий. Гаутама Будда, к примеру, говорил, что он учит всего двум вещам: в чем причина страданий и как от них избавиться. Причина страданий — это вожделения и запросы нашей обособленной Самости, а то, что освобождает от них, — это путь медитации, который трансцендирует обособленную самость и ее вожделения. Все дело в том, что страдания — неотъемлемая часть этого узелка, или сгустка, которое именуется «я», и единственный способ остановить страдания — это остановить свое «я». Это не означает, что после просветления или после духовных практик в целом вы перестанете чувствовать боль, досаду, страх, обиду. Не перестанете. Просто эти чувства больше не будут угрожать вашему существованию, а значит, они больше не будут представлять собой проблемы. Вы перестанете идентифицировать себя с ними, драматизировать их, подпитывать их энергией, бояться их, потому что, с одной стороны, уже больше не существует фрагменти- рованной самости, которой что-то может угрожать, а с другой — большой Самости вообще ничего не может угрожать, потому что оно едино со Всем, за пределами которого нет ничего, что могло бы повредить ему. В сердце поселяется чувство глубокой раскрепощенности. Человек понимает, что любое страдание, каким бы сильным оно ни было, в принципе не сможет повредить основам его Бытия. Страдания приходят и уходят, а человек обладает «спокойствием, превосходящим пределы понимания». Мудрец может чувствовать страдания, но они не ранят его. А поскольку мудрец знает, что страдания существуют, он движим сочувствием, он хочет помочь всем тем, кто испытывает страдания, и считает, что они реальны.

ТРЕЙЯ: И тут мы переходим к седьмому пункту: что движет теми, кто обрел Просветление.

КЕН: Да. Считается, что подлинное просветление влечет за собой социальную активность, которая в основе своей исходит из милосердия, сострадания и знания. Цель такой активности — помочь всем живым существам достичь высшего освобождения. Тот, кто обрел Просветление, занимается бескорыстным служением. Поскольку мы все едины в единой Самости, в мистическом теле Христа, в Дхармакайе, то значит, служа другому, ты служишь своему «Я». Я думаю, что, когда Христос говорил: «Возлюби ближнего своего как самого себя», он имел в виду: «Возлюби ближнего своего как свою Самость».

ТРЕЙЯ: Спасибо*.

Но после этого интервью я думал лишь об одном: есть человек, которого я люблю больше, чем свое «я» — и с большой, и с маленькой буквы.

Я пришел, подобный Времени, пожирателю народов, ожидая того часа, когда процвету на их останках**.

Извини, я не расслышал. Что ты сказала?

—Ожидал того часа, когда процвету на их останках.

Кто здесь ? Трейя, это ты ? Милая!

Когда Трейя едва-едва вступила в подростковый возраст, она пережила мощный и очень глубокий мистический опыт; может быть, это переживание сильнее всего остального повлияло на ее жизнь.

Когда это было? — спросил я ее однажды вечером вскоре после нашего знакомства.

— Мне было тринадцать лет. Я сидела у камина, совершенно одна, и смотрела на огонь. И вдруг совер-

<* Сейчас, в эпоху торжества «политкорректное™», люди часто упускают из виду одну вещь — разумеется, речь идет о «вечной философии». Идеология политкорректное™ утверждает, что во всех современных цивилизациях господствует определенный образ мышления — евроцентричный, логоцент- ричный и сексистский — и что единственная политически адекватная или корректная позиция, таким образом, состоит в радикальном утверждении всеобщего равенства и плюрализма и отрицании того, что какое-либо мировоззрение может быть «лучше», чем другое. Проблема этой идеологии вот в чем: хоть она и претендует на то, чтобы быть удивительно либеральной — сказано же: не бывает ничего «лучше» или «выше», чем другое, — но в итоге оказывается абсолютно реакционной. Если ничто не «лучше» другого, то и либеральные идеи не являются чем-то лучшим, чем все остальное, и просто незачем улучшать текущее положение вещей. В этой идеологии нет внятного и цельного представления о человеческих возможностях. Кроме того, радикальный плюрализм сам по себе является евроцентричной и логоцентричной конструкцией.

«Вечная философия», с другой стороны, сформировалась в эпоху матриархата — следовательно, ее нельзя обвинить в сексизме; она существовала у народов, не знавших письменности, и поэтому она нелогоцентрична; она расцвела в странах, которые сейчас считаются странами «второго» и «третьего» мира, — ее нельзя назвать евроцентричной. Вдобавок у нее есть преимущества, которых лишена идеология политкорректности: это цельное мировоззрение, которое каждому дает свободное пространство для самореализации и в то же время делает упор на «лучшем» состоянии, а именно — Высшем Единстве. Таким образом, ей органически присуща либеральная цель — увеличение степени свободы и на индивидуальном, и на социальном уровне.

** Цитата из «Бхагават-Гиты», глава 11, стих 32. — Прим. пер.>

шенно неожиданно я стала дымом от огня и стала подниматься в небо, все выше и выше, а потом слилась со всем пространством.

Ты перестала чувствовать, что ты — это твое тело и твоя душа?

Я растворилась полностью, стала одним целым со всем миром. Не было вообще никакого своего «я».

И ты не спала?

Точно нет.

Но ощущения были очень реальными, да?