dmitry - Кен Уилбер Б Л А Г О Д А Т Ь И С Т О Й К О С Т Ь

Во время разговора я неожиданно почувствовала, что какая-то часть моих проблем — если по-прежнему пользоваться этим словом — как-то связана с моей принадлежностью к женскому полу. Я, естественно, думала об этом и раньше, но скорее на таком уровне: как трудно женщине вписаться в мир, в котором управляют мужчины. Теперь появляются новые соображения, связанные с ощущением, что мне не удалось найти свою нишу из-за того, что во мне слишком глубоко сидят мужские ценности, а значит, я шла по ложному пути. Возможно, это как-то связано с внутренней потребностью быть честной по отношению к себе, с моими специфически женскими способностями и интересами. Следовательно, не надо считать, что мне что-то нe удалось, скорее надо воспринимать период поисков как этап, который был нужен, чтобы подойти к этому пониманию. Этап, необходимый, чтобы открыть в глубинах своего существа женские ценности, научиться их ценить, да и просто научиться их замечать.

Я вдруг поняла, что со мной все в порядке. У меня несколько аморфная профессиональная жизнь. Я участвую в разных проектах, которые для меня важны. Я учусь создавать вокруг себя среду, в которой может происходить что-то новое. Я объединяю людей, создаю социальные сети. Общаюсь, распространяю идеи. Пусть это направление развивается и дальше; не надо вгонять себя в жесткую модель, структуру, профессию с определенным наименованием.

Какое чувство облегчения и свободы! Надо просто жить! Бытийствование прекрасно само по себе, делание не является необходимостью! Это тоже форма приятия. Отказаться от принятых в обществе мужских ценностей, направленных на делание. Полностью отдаться женской духовности, женской ипостаси Бога. Осесть на одном месте, обработать землю и посмотреть, что на ней вырастет.

Первым выросло Общество поддержки раковых больных (ОПРБ) — организация, которая может бесплатно предоставлять услуги по поддержке и консультированию более тремстам пятидесяти раковым больным в неделю, их родным и близким.

Сразу после того, как Трейе сделали мастэктомию, мы впервые познакомились с Вики Уэллс. Я шел из палаты Трейи по больничному коридору, когда увидел проходящую мимо женщину —,из тех, на которых обращают внимание. Высокая, хорошо сложенная, симпатичная, с черными волосами, ярко-красными губами, в красном платье, в черных туфлях на высоком каблуке. Она была похожа на французскую фотомодель в американской версии, и это меня несколько смутило. Потом я узнал, что Вики прожила несколько лет во Франции, а самой близкой ее подругой была Анна Карина, на тот момент — жена французского режиссера Жана Люка Годара. Думаю, она еще не опомнилась от вихря парижской жизни.

Но Вики была отнюдь не просто привлекательной женщиной. Вернувшись в Штаты, она работала частным детективом в гетто, консультантом по алкогольной и наркотической зависимости и активистом по защите прав неимущих, попавших в руки правоохранительной системы. Всем этим она занималась более десяти лет, до того как у нее обнаружили рак груди. Мастэктомия, химиотерапия, несколько восстановительных операций — все это привело ее к грустному выводу о том, как слабо развита у нас система поддержки раковых больных, их родных и близких.

Тогда Вики начала работать волонтером в нескольких организациях, таких как «Путь к выздоровлению», но вскоре поняла, что даже эти службы не могут адекватно решать эти проблемы. У нее стали возникать первые мысли о таком центре, который соответствовал бы ее представлениям, — и тогда они познакомились с Трейей.

Им предстояло провести вместе часы, недели, месяцы — в конечном счете два года, — занимаясь плодотворным планированием Центра поддержки. Они опросили десятки врачей и медсестер, пациентов и их близких. С самого начала к ним присоединилась Шеннон Мак-Гоуэн, еще одна пациентка, которая когда-то вместе с Гарольдом Бенджамином создала «Общество здоровья» («Wellness Community») в Санта-Монике — новаторскую организацию, одну из первых, бесплатно предоставляющих помощь раковым пациентам и их семьям. Это тот центр, куда Кристен возила Трейю, когда мы жили у Кэти в Лос-Анджелесе между вторым и третьим курсами химиотерапии.

В октябре 1985 года Вики, Шеннон, Трейя и я посетили «Общество здоровья». Надо было решить, делаем ли мы филиал или устраиваем совершенно независимую организацию. Хотя мы все очень высоко ценили Гарольда и работу; которую он делал, Вики и Трейя считали, что может быть полезен и другой подход. И эти мысли были напрямую связаны с противопоставлением понятий «бытования» и «делания». Все это пришло в голову во время дискуссии с Наоми Ремен, терапевтом из Саусалито.

Разговор с Наоми наполнил меня радостью и энтузиазмом. Я абсолютно потеряла чувство времени и опоздала на следующую встречу — сейчас из-за моего диабета с этим шутить не стоит (принимать пищу надо строго по расписанию!). Наоми сказала, что чувствовала ровно то же, что и мы с Вики, но когда получила материалы из «Общества здоровья», то почувствовала: что-то тут не так, чего-то не хватает, что-то делается не так, как мы считаем правильным.

Я сказала ей, что мы это понимаем, что мы немного иначе расставляем акценты, чем у Гарольда. Наш подход — более женский, и мы делаем больший акцент на качестве жизни в целом во время процесса лечения. Мы не собираемся провоцировать у людей чувство провала или поражения, если они не излечиваются от рака, — именно в этом оборотная сторона подхода в центре Гарольда. Когда Вики показывала эти материалы своим друзьям на ретрите у Стивена Левина [75] Стивен Левин — американский духовный учитель, писатель. В 1980 г. Левин и его супруга Ондри стали сопредседателями проекта по работе с умирающими в организации «Хануман» и начали проводить учебные семинары, оказывая поддержку смертельно больным людям, которые глубоко переживали потерю близких. На русском языке была издана его книга «Кто умирает?» (С. Левин. Кто умирает? Исследование проблем осознанной жизни и осознанной смерти. К.: «София», 1996). — Прим. отв. ред. , общая реакция была примерно такой: «Боюсь, что мне не нравится тон, которым это написано»; «А можно туда приходить, если ты не вылечился от рака?»; «А если бы мне показалось, что я смирилась с раком, перестала с ним бороться, я бы туда смогла вписаться?» После чтения материалов у Наоми сложилось впечатление, что недуг — это что-то дурное, что-то, с чем надо бороться, и если ты не выиграл в этой борьбе — значит, потерпел провал. Для нее же (а она с детства страдает болезнью Крона), с недугом надо учиться жить и учиться у него.

Я сама онкобольная и понимаю: хоть рак часто и считают хроническим заболеванием (вспомнить хотя бы неразбериху насчет того, когда и при каких условиях можно считать, что больной вылечился), но обычно другие люди хотят услышать от тебя, что ты вылечился. Они не хотят, чтобы ты говорил так же осторожно и взвешенно, как говорят врачи: мол, сейчас никаких признаков болезни нет, результаты анализов хорошие, но в случае с раком, разумеется, нельзя быть ни в чем уверенным, можно только надеяться. Нет, они хотят слышать, что с ним покончено, что ты чувствуешь себя прекрасно, так что они могут спокойно продолжать жить своей жизнью и больше за тебя не беспокоиться: чудовищ, притаившихся в кустах, больше нет! Отчасти в этом состоит подход в центре у Гарольда — тут-то и кроется разница между тем, что делает он, и тем, что собираемся делать мы — люди, сами больные раком и потому осознающие, насколько это коварная болезнь. Мы решили: хотя мы от всей души желаем центру Гарольда успехов, наш центр не будет организационно связан с ним.