Крайон - Путешествие домой. Майкл Томас и семь ангелов

— Красивое платье.

О боже, что он ляпнул? Какая нелепость, бессмыслица, глупость, банальность, убожество! Эта дивная женщина пришла к нему в Дом Любви, он исполнен благоговейного трепета, — неужели нельзя было сказать что-нибудь более умное? Майкл был готов сквозь землю провалиться от стыда за собственную тупость. Она улыбнулась. Он растаял.

— Спасибо, Майкл. — Она подмигнула. — Я Элони, мы с тобой заключили контракт о любви.

Майкл откуда-то знал об этом. Сердце бешено колотилось при звуке ее голоса. Он вытер свои вспотевшие руки о брюки, и с ужасом осознал, что она это видела. Элони подошла ближе. Омывающий ее фигуру свет двигался вместе с ней. Майкл непроизвольно отшатнулся и почувствовал, что вжимается в стул, словно пытаясь с ним слиться. Стул пронзительно скрипнул. Майкл хотел было встать, но понял, что наверняка упадет, — нет, нельзя, чтобы она это видела. Он и так уже чувствует себя достаточно глупо. Застенчивость Майкла забавляла Элони, но она ничего не сказала. Эта женщина просто ошеломила его. Глядя, как она шаг за шагом приближается к нему, Майкл понял, что узнает эту походку. Действительно, какая-то часть его души была близко знакома с Элони. С ее приближением ощущение, что они хорошо знакомы, возрастало.

— Если бы ты остался на Земле, Майкл, наши дороги пересеклись бы, ибо энергетический потенциал для нашего знакомства уже заложен. Помнишь, как мы планировали свою встречу? — спросила она.

Майкл ничего такого не помнил и не хотел об этом слышать. Душевная боль отразилась на его лице, и Элони это заметила.

— Все в порядке, — сказала она. — Я пришла, чтобы сказать, что глубоко чту твое решение. Вся семья гордится тобой, и наши сердца преисполнены радости. Особенно мое.

Майкл не мог закрыть глаза на очевидное. Он не думает, что «все в порядке». Ему нет дела до радости и гордости семьи. Он хочет только ее! Он всю жизнь искал настоящую любовь. Всю жизнь стремился только к ней. Майкл никогда не сомневался, что совершенная любовь возможна. Он верил, что когда-то найдет свою суженую, и их союз будет освящен Богом. Он молился об этом еще мальчишкой, видя, как любят друг друга и как заботятся друг о друге родители. Ждал он этого и будучи взрослым человеком — вот почему разрыв с последней девушкой поверг его в такую глубокую депрессию. Именно любовь Майкл считал основой для собственной самореализации там, на Земле. В этом суть его контракта! И вот она предстала перед Майклом, и он с ней познакомился, — чтобы отныне знать, что она всегда ждала его. Эта мысль обрушилась на него, словно кузнечный молот. ОН СЛИШКОМ ПОТОРОПИЛСЯ С УХОДОМ.

Затем Майкла пронзила еще одна мысль, и он не смог не спросить:

— Элони, а дети у нас по контракту должны быть?

— Трое, — ответила она.

Этот ответ сразил Майкла наповал. Он онемел. Она назвала духовные имена не рожденных детей, и каждое слово отзывалось в его душе мучительной болью. И хотя Майкл понимал, что Элони пришла сюда с любовью, чтобы почтить его, — легче от этого не становилось. С каждым ее словом он все более остро осознавал, что потерял, с каждым словом от сердца отрывался кусок. Не рожденные дети! Упущенные переживания! Что он наделал! Майкла переполняли эмоции, он чувствовал, что вот-вот утратит контроль над собой. Хотелось обнять эту женщину и рассказать ей, как он сожалеет, что не остался на Земле. Очень хотелось сделать так, но он понимал, что она пришла сюда вовсе не за этим. По его щекам потекли слезы, плечи содрогались от рыданий. Элони к этому моменту уже сообщила все, что хотела, и молча стояла перед Майклом Томасом.

Энергетический потенциал между ними был столь интенсивным, что, казалось, эту энергию можно резать ножом. Перед Майклом стояла замечательная женщина неописуемой красоты, а он только всхлипывал, сидя на стуле. До чего же жалкое зрелище. Всеми фибрами души он ощущал собственное поражение.

Казалось, вот-вот полетят искры, ибо воздух был наэлектризован энергией духовного предназначения — пусть даже не исполненного, — и любви — пусть даже утраченной навсегда. Остро ощущался запах иронии. Вот она — роза его жизни, но он никогда не будет любоваться ее красотой. Никто не оценит ее аромат, и драгоценная роза увянет — так и не познав восхищенного взора, плененного ее красотой и природным изяществом.

Их контракт таил в себе огромные возможности, и от осознания этого его сердце сжималось, душа рвалась на части. Подавленный, он молча сидел на белом стуле в Доме Любви. Когда образ Элони начал меркнуть, Майкл Томас помимо воли закричал:

— НЕТ! Пожалуйста, не уходи! Пожалуйста! — Майкл чувствовал, что больше никогда ее не увидит. Хотелось побыть с ней: еще несколько минут.

— Майкл, дела не всегда обстоят так, как кажется, — вот такие прощальные слова… опять эта ангельская нелепица.

Великолепная и неотразимая женщина, потенциальная любовь Майкла Томаса растаяла перед его глазами, бросив на прощание лишь тривиальную фразу, которую он уже устал слушать. Вместе с ней растаяли и последние надежды на человеческую жизнь. Он наблюдал, как мечты о счастье с треском разбиваются о скалы так называемого духовного предназначения.

Объятый горем, Майкл словно окаменел. Он не мог пошевелиться. Несколько часов кряду Майкл Томас сидел, как статуя, глядя прямо перед собой в слабой надежде, что эта дивная сущность снова появится в том самом месте, откуда исчезла, — в месте, которое стало священным уже в силу того, что она там была. Он молил Бога, чтобы тот позволил ему провести с утраченной любимой еще хотя бы несколько минут.

День подходил к концу. Комната озарилась отблесками заката, затем померкла. Наконец все погрузилось во тьму, такую же непроглядную, как безлунная ночь за дверями дома или безотрадная тюрьма его сердца. Он сидел в тишине и во мраке, — самое подходящее место для того, кто потерпел полное и безоговорочное поражение. В душе совсем не осталось радости. Если раньше духовное путешествие дарило Майклу безмятежность и умиротворение, то теперь осталось только темное, болезненное, зудящее, тошнотворное, мучительное ощущение утраты. Совершенно истощенный этой душевной болью и осознанием невосполнимой потери, Майкл наконец задремал. Во сне он снова и снова видел мучительные сцены этой потрясающей и трагической встречи.

Сердце Майкла было разбито.

Рассвет нового дня залил комнату светом. Майкл обнаружил себя на стуле, где он провел всю ночь. Казалось, что он пробежал марафонскую дистанцию: все суставы ныли — но не от движения, а оттого, что он много часов просидел в одной позе. Он чувствовал, что нужно поесть, но голода не ощущал. Майкл заставил себя подняться со стула и пойти в свои покои.