Мэтью Сайед - От лучшего к величайшему [Как работают принципы успеха в спорте для достижения жизненных целей]

Ему предстояло нанести удар на расстояние около 180 метров через ручей Рэ, причем подставка для мяча («ти») размещалась всего в нескольких шагах от края «грина» (зеленой лужайки с лункой). Такой удар требует скрупулезной точности даже в том случае, если перед игроком нет препятствий, а мяч на «грине» расположен удобно. В данных же конкретных условиях удар представлялся очень дерзким и почти невероятным. Когда Микельсон стал доставать из сумки клюшку «айрон № 6», многие из нас предположили, что он готовится скорее сдаться, но не рисковать шансом выиграть свой третий турнир серии «Мастерс», пытаясь послать мяч на следующий «грин».

Перед ним стоял выбор, который вызвал бы не только непонимание, но и насмешки. Заголовки в СМИ сложились бы сами собой. Ведь Микельсон вел с преимуществом в один удар, время было на его стороне, оставшиеся лунки вполне соответствовали его манере игры, он все равно мог бы сделать «бёрди» (на один удар меньше ПАРа, то есть количества ударов, за которые игрок должен пройти лунку по регламенту) даже притом, что отступил бы перед ручьем Рэ, который змеей пересекал траекторию его удара. Все говорило против того решения, которое принял Микельсон.

Именно такие моменты и придают смысл гольфу и спорту вообще. Когда Микельсон ударил по мячу, серия «Мастерс» 2010 года, которая и так была полна волнующих и удивительных моментов, воспарила на вершину одного из величайших спортивных событий последнего времени.

И дело было не только в красоте удара, мягком приземлении мяча буквально в нескольких сантиметрах от воды и его элегантном подкатывании на расстояние всего нескольких футов от лунки. Дело было в захватывающей смелости решения спортсмена.

В те времена, когда Ник Фалдо и Северьяно Бальестерос находились на пике своих карьер, комментаторы часто рассуждали о том, почему испанец имел такую сильную эмоциональную поддержку публики, а Фалдо – нет. Почему Бальестерос был так обожаем и любим, а Фалдо лишь некоторые уважали и восхищались его игрой? Журналисты выдвигали мнение, что англичанин был слишком сдержан по сравнению с темпераментным испанцем, но дело, видимо, не только в этом.

Более правильный ответ мы получим, если взглянем на то, как эти два спортсмена подходили к игре. Фалдо был архистратегом, взвешивающим каждый удар на весах собственных амбиций и методично расчерчивающим свой путь по полю, как будто игра в гольф была предметом применения алгебры и геометрии.

Бальестерос был совершенно другим, он выполнял удары от души, действуя скорее на основе инстинктов, а не расчетов и выбирая дерзкие удары только ради их красоты. Короче говоря, Бальестерос любил риск – а мы любили его за это.

Риск – странная и опьяняющая вещь. Он притягивает сердца болельщиков не только потому, что предлагает захватывающую возможность наблюдать за невероятными достижениями рискующего, но еще и потому, что показывает нам оборотную сторону неудачи. Когда вращается рулетка и танцует маленький белый шарик, мы погружаемся в эфемерный мир неопределенности, в котором богатство уступает место нищете, триумф сменяется отчаянием, а заветный зеленый жилет (победителя турнира серии «Мастерс») – каменистыми глубинами ручья Рэ.

Большинство из нас, по экономической терминологии, страдают «непереносимостью риска». Мы избегаем рисков, мы стараемся строить нашу жизнь, чтобы снизить их влияние на нее до минимума, мы страхуем наши ставки. Именно поэтому и существует большая отрасль экономики, известная как страховой бизнес, который заглатывает в свою пасть миллиарды фунтов стерлингов. Но именно поэтому на каком-то первобытно-глубинном уровне мы восхищается теми, кто смело встречает неопределенность, дерзко движется вперед трудными путями, рискует миром ради того, чтобы этот мир приобрести.

Наверное, Алекс Хиггинс не лучший парень в мире, однако он завоевал наши сердца своими импульсивными, почти самоубийственными ударами на пути к победе в первенстве мира по бильярду в 1982 году. Айртона Сенну вряд ли можно отнести к самым успешным гонщикам «Формулы-1» всех времен и народов, но он один из самых почитаемых. Сенна, словно любящий риск картежник, составляет контраст с известным своим академичным вождением Аленом Простом, который даже получил прозвище «профессор». Шведский игрок в настольный теннис Ян-Уве Вальднер заслужил безусловное восхищение в мире не только потому, что одержал так много побед, но и потому, что так дерзко рисковал с возможными поражениями.

А Микельсона американская публика любит не только потому, что он очень симпатичный человек с хорошей репутацией, но и потому, что в смелости и дерзости решений он не уступает Бальестеросу, Арнольду Палмеру и другим величайшим легендам, которые сияют в истории гольфа.

Это происходит потому, что, как и при выполнении удара с засыпанной иголками площадки у тринадцатой лунки в Огасте, Микельсон позволяет нам заглянуть в ту жизнь, которой мы могли бы жить, если бы покинули свой кокон безопасности и стабильности.

В своем произведении «Бытие и ничто» Жан-Поль Сартр писал, что большинство из нас склонны неправильно рассчитывать математику риска. Мы боимся сделать хотя бы шаг из зоны комфорта из-за отвратительного трепета перед тем, что может лежать за ее пределами; притом что невыразимая словами реальность такова, что конец нашего существования всегда один, что бы мы ни делали и как бы ни пытались оградить себя от него.

«Страх? – спрашивает писатель. – Если я что-то и приобрел, проклиная себя, так только то, что мне нечего больше бояться».

25 мая 2016 года

Большинство из нас думает, что мы лучше, чем есть на самом деле. Такое представление у людей становится настолько распространенным, что психологи даже дали ему название – «иллюзорное превосходство». Когда ученые исследовали, как группа автолюбителей оценивает собственные водительские навыки и уровень соблюдения безопасности, 93 % опрошенных ответили, что относят себя к категории выше среднего.

Этот же феномен отмечается и в оценке людьми своих интеллектуальных способностей. В одном из исследований ученых из Университета штата Небраска «68 % участников эксперимента отнесли себя к высшим 25 % по способности к обучению, а 90 % опрошенных посчитали свои способности в этом отношении выше средних».

Все это пришло мне в голову в связи с появившейся вчера в газете The Times эксклюзивной информацией о том, что Крис Эштон – после того, как не попал в сборную Англии для поездки в Австралию, – отказался от приглашения (скорее всего, в знак протеста) команды «Сэксонс» из дивизиона «В» поехать с ней в Южную Африку, что потенциально означало сожжение им мостов в отношениях с Эдди Джонсом, главным тренером сборной.