Бхагаван Раджниш - О Детях

Каждый ребенок знает, что родители видят мир по-другому. Это абсолютно точно. У него другие ценности. Он собрал камешки на морском берегу, а родители говорят: "Выбрось. Почему ты зря тратишь время?" Для него они такие красивые. Он видит разницу. Он видит, что у них разные ценности. Родители гоняются за деньгами, а он хочет собирать бабочек. Он не понимает, почему вы так заинтересованы в деньгах. Что вы будете с ними делать? А родители не понимают, что он будет делать с бабочками или цветами.

Каждому ребенку становится известна эта разница. Его нужно оставить в покое. Это вопрос некоторой смелости, присущей и детям. Но в обществе отвергается даже такое прекрасное качество, как детская смелость.

Я не хотел кланяться в храме перед каменным идолом. Я сказал: "Вы можете заставить меня. Вы физически сильнее меня. Я маленький, и меня можно заставить. Но помните, вы совершаете ужасный поступок. Я не буду молиться, да и у вас ничего не получится, потому что вы проявляете насилие к маленькому ребенку, который не может себя защитить физически".

Однажды, когда все молились в храме, я забрался на его крышу, что было очень опасно. Раз в году только художник поднимался сюда; я видел, как он взбирается. В качестве ступенек он пользовался гвоздями. Я последовал за ним и сидел на самом верху храма. Выйдя из храма, все увидели меня. "Что ты там делаешь? Ты что, хочешь покончить с собой?"

- Нет, я просто хочу, чтобы вы осознали, что если вы будете подвергать меня насилию, то я сделаю все, что в моих силах. Запомните, что вы не сможете меня заставлять.

- Успокойся, - умоляли меня родные, - мы пришлем кого-то, чтобы тебя сняли оттуда.

- Не волнуйтесь, если я смог подняться, то смогу и спуститься.

Они понятия не имели о тех гвоздях. А я внимательно следил за художником, как он справляется, и все интересовались - художник был великим. Он оформлял все храмы.

Я спустился. "Мы никогда больше не будем тебя заставлять, но больше так не делай. Ты же мог убиться!"

- Ответственность лежала бы на вас.

Вопрос не в том, умны ли дети. Они просто не проявляют своей настойчивости, порицаемой взрослыми. Все стали проклинать нашу семью, потому что я забрался на крышу храма, то есть выше их Бога. Это было оскорблением их богу.

Они пригласили всю семью: "Оставьте его в покое, он опасен. Это уже предел..." Семья хранила молчание, они не заставляли меня идти в храм. Я никогда не ходил в храм. Постепенно они поняли, что я не опасен, просто меня не надо заставлять стоять в углу.

Каждому ребенку нужна уверенность, вот и все. А что терять? Но дети так зависимы, я не вижу причин такой их зависимости. Мне часто говорили: "Мы перестанем тебя кормить".

- Пожалуйста, я начну попрошайничать в этом же городе. Я буду вынужден выживать, мне нужно заняться чем-то. Можете не давать мне еду, но вы не сможете запретить мне попрошайничать, это право каждого.

У детей почти одинаковый потенциал, но разная уверенность, потому что любят тех, кто слушается.

Однажды отец мне сказал:

- Ты должен быть дома до девяти вечера.

- А если не приду, что будет?

- Двери будут закрыты.

- Тогда закрой их. Я не буду стучать в двери, и не собираюсь приходить до девяти вечера. Я буду сидеть снаружи и всем расскажу! Любому прохожему. Меня спросят: "Почему ты тут сидишь в темноте и холоде?" Я отвечу: "Так случилось..."

Он ответил:

- Хочешь, чтобы у меня были неприятности?

- Я их не создавал. Ты издал приказ. Я никогда не помышлял об этом, но, когда ты сказал, что девять часов - это предел, я понял, что не смогу прийти до девяти. Это просто выше моего разумения. Я ничего не буду делать, просто сидеть снаружи; и если кто-нибудь спросит: "Почему ты тут сидишь?", - а спросят обязательно. Если сидишь на дороге, каждый прохожий начнет интересоваться: "Почему ты сидишь на холоде?" Я им просто отвечу: "Так получилось".

- Забудь о приказе. Приходи, когда захочешь.

- Я не буду стучать. Двери должны быть открыты.

В той части Индии, где мы жили, город не спал до двенадцати, потому что жара начинала спадать только после двенадцати. Люди не спали, продолжали трудиться. Днем так жарко, что они отдыхали днем, а работали ночью.

- Нет смысла закрывать двери, если находишься внутри и работаешь. Пусть они будут открыты. Зачем стучать?

- Хорошо, двери будут открыты. Не надо было говорить тебе, чтобы приходил до девяти. Так все делают.

- А я не все. Если это им подходит, то пусть приходят до девяти. Если мне подходит, то и я приду. Только не забирай у меня свободу, не ломай мою индивидуальность. Разреши мне быть самим собой.

Это вопрос утверждения себя с теми, кто имеет власть над тобой. Против них можно использовать скрытые силы. Например, я сказал: "Я буду просто сидеть на дороге". Я тоже использую силу. Сидя на крыше храма, я тоже использую силу. Если они угрожают мне, то я тоже буду угрожать им. Дети подчиняются потому, что хотят уважения, просто быть послушными, просто правильно все делать. А правильно делать означает делать то, чего требуют родители.

Вы правы, я отличался от других. Я не был лучше других, я просто был другим. Познавая это, я стал лишь оттачивать грани. Понимая, как бороться с теми, у кого есть власть - а у тебя ее нет, - я стал оттачивать это искусство, и у меня хорошо получалось. Я всегда находил противоядие. Они всегда удивлялись этому, когда им казалось, что на это я уже не смогу ничем ответить, они всегда думали рационально.

Логику я не уважал.

Я уважал свободу.

Не важно, какими средствами она достигалась. Каждое средство хорошо, если оно несет вам свободу, индивидуальность, сбрасывает оковы рабства. Дети просто не знают этого. Они думают, что родительские советы приносят им только пользу.

Я им всегда говорил: "Я не сомневаюсь в ваших намерениях, и я надеюсь, что вы не сомневаетесь в моих. Но есть моменты, когда у нас разные точки зрения. Вы хотите, чтобы я всегда с вами соглашался, независимо от того, правы вы или нет? Вы точно уверены, что вы правы? Если вы не абсолютно уверены, то разрешите мне самому решать. По крайней мере, это будут мои собственные ошибки, и вам не придется испытывать чувство вины и нести за меня ответственность".

Нужно осознавать одно: родители не могут сделать всего, о чем говорят. Они не могут навредить вам, не могут убить вас, они могут лишь угрожать вам. Когда вы поймете, что они могут только угрожать вам, их угрозы перестанут беспокоить вас; вы тоже можете им угрожать. Вы можете им угрожать таким образом, что им придется уважать ваше право на выбор того, что вы захотите делать.

Итак, разница есть, но не в каком-то особенном превосходстве. Детей можно научить, они могут делать то же самое, я уже это испытал, даже в детстве. Ученики были удивлены: я изводил учителей, я изводил директора, но они ничего не могли со мной поделать. И они совершали необдуманные поступки, у них появлялись проблемы. У меня стали спрашивать: