Бхагаван Раджниш - Вигьяна Бхайрава Taнтpa. Книга Тайн. Том 4.

Если вы сможете понять это, вы станете мудрым. Если вы все время меняете объекты, вы невежественны. Если вы сможете почувствовать самого себя и то желание, которое порождает все это, то вы станете мудрым. Тогда вы не будете все время менять один объект на другой; вы просто отбросите само усилие к обладанию, к желанию, к стремлению.

В тот момент, когда этого желания нет, весь мир становится божественным. Он всегда был таким, но ваши глаза не были открыты, чтобы видеть это. Ваши глаза были наполнены желанием. Если глаза наполнены желанием, то божественное проявляется как мирское. Откройте глаза, освободите их, уберите облака желаний, и мир предстанет перед вами как божественное.

Мир и божественное не являются двумя сущностями, не являются двумя существованиями - это две точки зрения на одно и то же, два подхода к одному и тому же, два взгляда, два типа восприятия. Одно восприятие затуманено желаниями, другое - нет. Если вы сможете смотреть ясным взором, если ваши глаза не будут наполнены слезами разочарований и сновидениями надежд, то вокруг вас не будет ничего мирского; существует только божественное – существование является божественным. Вот что имеет в виду тантра. И когда тантра говорит, что надо превзойти и то и другое, тантра не имеет в виду это или то - тантра имеет в виду выход за пределы желаний.

А что же там, за пределами того и другого? Об этом невозможно сказать, потому что в тот момент, когда об этом что-либо говорится, оно распадается на два. Все, что бы ни было сказано о Боге, будет ложью просто потому, что это сказано.

Человеческий язык является двойственным. Не существует недвойственных языков - их и не может быть. Язык наполнен значением только благодаря дуализму. Я говорю «свет»; немедленно в вашем уме вспыхивает слово «темнота». Я говорю «день», и тут же в ваш ум приходит слово «ночь». Я говорю «любовь», и сразу же за ним скрывается слово «ненависть». Если я скажу «свет», а никакой темноты не будет, то, как вы сможете определить это понятие?

Мы умеем давать определения словам только благодаря существованию противоположных значений. Я говорю «свет», и если вы спросите меня, что такое свет, я отвечу, что это отсутствие темноты. Если кто-то спросит вас, что такое ум, то вы скажете, что это то, что не является телом. Если кто-то спросит вас, что такое тело, то вы ответите, что это то, что не является умом. Все термины определяют друг друга по кругу, так что они практически бессмысленны, потому что вы не знаете ни что такое ум, ни что такое тело. Если я спрашиваю, что такое ум, то вы определяете его через тело, а само понятие «тело» еще не определено. Когда я спрашиваю вас о теле, вы определяете его через ум, который сам еще не определен.

Это хорошо в качестве игры. Язык годится для игры - язык и есть игра. Но мы никогда не чувствуем, что все это является абсурдным, зацикленным; ничто не определено, так как же мы можем определять что-либо другое? Когда я спрашиваю об уме, вы привлекаете тело, - а само тело не определено. Вы определяете ум при помощи неопределенных терминов. А когда я потом спрашиваю: «Что вы имеете в виду под телом?», вы вынуждены определять его через ум. Это абсурд, но никакого другого пути нет.

Язык существует благодаря противопоставлениям, поэтому язык является двойственным, дуалистическим. Иначе и быть не может. Так что невозможно что-либо сказать о недвойственном переживании. Все, что бы ни было сказано, будет неправильным. Но это переживание можно показать, для этого можно использовать символы, но лучшим будет молчание. То, что можно сказать об этом, является молчанием. Все другое можно определить, обо всем другом можно говорить, - но не о предельном. Вы можете познать его, ощутить его вкус, вы можете быть им, но о нем ничего нельзя рассказать. Об этом можно сказать только что-то негативное. Мы не можем сказать, чем это является; мы можем только сказать, чем это не является.

Вся мистическая традиция просто использует для этого негативные термины. Если вы спросите, что есть это предельное, они скажут: «Это предельное не есть ни это, ни то. Это не является ни жизнью, ни смертью. Это не является ни светом, ни тьмой. Это не является ни близким, ни далеким. Это не является ни мной, ни тобой». Они будут говорить именно таким образом, - но это не имеет никакого смысла.

Отбросьте желания, и вы познаете это лицом к лицу. И переживание это является таким глубоким и индивидуальным, таким невыразимым словами, что даже когда вы познаете это, вы не сможете о нем что-либо сказать. Вы останетесь безмолвным. Или, в крайнем случае, вы можете сказать то, что говорю я; вы можете сказать: «Ничего нельзя сказать об этом».

Тогда какой смысл так много говорить об этом? Тогда почему я все время что-то говорю вам, если сказать ничего нельзя? Только для того, чтобы привести вас в то состояние, о котором ничего нельзя сказать. Просто чтобы столкнуть вас в ту бездну, куда вы можете выпрыгнуть из языка. Вплоть до этого момента язык может быть полезным. Вплоть до самого момента прыжка язык может оказаться полезным, но в момент, когда вы предпринимаете прыжок, есть только безмолвие, это за пределами языка.

Так что при помощи языка я могу подтолкнуть вас к самому краю мира - к самому краю мирского, - но при помощи языка я не смогу вас и на дюйм продвинуть в божественное. Но это подталкивание к самому краю может оказаться полезным, потому что тогда вы сможете увидеть собственными глазами, что за пределами его существует блаженная бездна. И тогда это запредельное позовет вас само; тогда запредельное привлечет вас; тогда запредельное станет магнитом, притяжением. Тогда для вас невозможно будет вернуться назад, отступить. Бездна является такой обворожительной - бездна безмолвия, - что прежде, чем вы поймете это, вы предпримете прыжок.

Вот почему я все время говорю, зная очень хорошо, что все, что я говорю, не поможет вам познать это. Но это поможет вам сделать прыжок. Это методология. Это может выглядеть противоречивым и парадоксальным, но я утверждаю, что все языки, которые использую я или которые когда-либо использовали мистики, предназначены для того, чтобы привести вас к храму безмолвия - насильно ввести вас в безмолвие, зазвать вас в безмолвие. Это выглядит парадоксальным. Тогда зачем нужен язык? Я могу использовать и безмолвие, но тогда вы меня не поймете.

Когда я должен говорить с сумасшедшими, я должен использовать язык сумасшедших. Язык я использую только ради вас. Это не значит, что им можно что-либо выразить; он может лишь прекратить вашу внутреннюю болтовню. Это так, как если бы у вас в ноге застряла колючка - ее можно извлечь при помощи другой колючки. Другое тоже является колючкой. Ваш ум заполнен словами, колючками. Все, что я пытаюсь сделать, так это извлечь эти слова из вас. То, что я для этого использую, тоже является словами. Вы наполнены ядом. То, что я даю вам, тоже является ядом - это противоядие также само по себе является ядом. Но колючка может извлечь другую колючку; затем обе их можно выбросить.