Анастасия Новых - Птицы и камень. Исконный Шамбалы

Райотдел гудел, словно улей. Все носились туда-сюда с озадаченными лицами. На исходе были десятые сутки безрезультатных поисков, и это создавало общую атмосферу нервозности и крайней раздражительности. Ведь помимо срочной работы параллельно существовала обычная, рутинная «текучка».

В камеру предварительного заключения, или как ее прозвали сотрудники «обезьянник», привели очередных «клиентов» — трех наркоманов и знакомого уже почти всему райотделу грязного бомжа. Его всегда приводили, когда «горели» показатели, точно в округе и бомжей больше не находилось. Сотрудники шутя прозвали этого бедолагу Васей, поскольку тот в некотором смысле был крайним во всем. То его больше других бомжей избило уличное хулиганье. То на чердаке, где он зимовал, случайно загорелась проводка. И, естественно, несмотря на все усилия Васи потушить пожар, именно его жильцы обвинили в поджоге. То он случайно стал свидетелем таких кровавых событий, что мороз шел по коже. В общем, Вася вечно попадал в какие-то неприятности.

Ребров поискал глазами своего помощника, старшего лейтенанта Чмиля. Тот отлучился на пять минут переговорить с приятелем и пропал на добрые полчаса. Не обнаружив Чмиля на рабочем месте, майор дал ключи сержанту, своему второму помощнику.

Костюшкин, открой.

Привет, Ребров! — вошел в дежурку оперуполномоченный капитан Онищенко, сопровождавший вместе с сержантом эту развеселую компанию. — Чего такой мрачный? Как жизнь?

Да ничего хорошего, — махнул рукой майор.

Да ты брось эти мрачные мысли, у всех у нас «ничего хорошего», — усмехнулся капитан. — Ты ведь знаешь: все хорошее в этой жизни либо незаконно, либо аморально, либо ведет к ожирению…

Это точно, — согласился Ребров, силясь изобразить сквозь боль подобие улыбки. — Где ты «откопал» таких красавцев?

Представляешь, проверяли сейчас один адресок…

Не успел Онищенко договорить, как один из наркоманов, видимо с совсем задурманенным сознанием, внезапно превратился из пассивного «клиента» в особо агрессивного.

— Всем встать, козлы, всех перестреляю! — заорал он во все горло, затем перешел на мат и начал носиться по дежурке с бешеной скоростью, сбивая стулья, и так еле стоящие на своих трухлявых ножках.

Ребров с Онищенко отреагировали практически сразу, чуть позже подключились и сержанты. Наркомана пришлось успокаивать всей толпой.

В это время остальные двое дружков наблюдали за всей этой возней с абсолютным безразличием. А бомж, видя такое пристальное внимание всех сотрудников к тому человеку, незаметно присел и на четвереньках шустро стал продвигаться к выходу. Однако в дверях, несколько не вовремя для его «персоны», появился старший лейтенант Чмиль, спешивший на помощь товарищам. Его внушительная фигура, занявшая почти весь дверной проем, заставила бомжа ойкнуть от неожиданности. Не сбавляя скорости, бедолага резко повернулся и с таким же проворством в более рекордный срок проделал в той же позе обратный путь. Возле камеры он быстро принял вертикальное положение, заняв прежнее место возле двух наркоманов. Покосившись с опаской на Чмиля, бомж состроил страдальческое лицо и уставился как ни в чем не бывало на заварушку в дежурке. Помощника Реброва изрядно развеселила такая клоунада. Но читать мораль было некогда. Пройдя размашистым торопливым шагом мимо неудачливого беглеца, старлей лишь пригрозил ему пальцем, еле сдерживая улыбку. Тот понимающе чинно кивнул. На этом столь незаметный для окружающих инцидент был исчерпан.

Кое-как усмирили разбушевавшегося наркомана. Тот обмяк так же внезапно, как и взбесился. Всех задержанных закрыли в «обезьяннике». Мужики, принимавшие участие в этой небольшой потасовке, все еще выпускали пар эмоций.

Твою мать, да что сегодня за день — сплошные нервы! — возмущался капитан Онищенко.

Иваныч, никогда не бывает настолько плохо, чтобы не могло стать еще хуже, — хихикнул Чмиль.

Тьфу, тьфу, тьфу!.. Типун тебе на язык! — скороговоркой ответил капитан. — И так весь день мотались, как загнанные шавки… Люди точно «з глузду зъихалы», такие концерты отмачивают на каждом шагу.

Наверное, луна не тем местом повернулась. Вон, глянь в окно: одна большая, круглая, полная ж…

Мужики рассмеялись.

Да уж, точно, что полная ж… Сегодня из девяти вызовов четыре раза вхолостую съездили. Народ шарахается уже от любого стука-грюка.

Ну, так по телевизору же объявили… Вот народ и бдит.

Лучше бы так свидетели бдили! А то в собственном магазине убили хозяйку, и никто ничего не видел и не слышал! Тут и так дел невпроворот… Представляешь, «гастролеры», твою мать, опять у нас объявились…

Только их нам не хватало, — с горечью произнес Ребров.

О то ж, — кивнул капитан. — И что за жизнь? За такую мизерную месячную зарплату такой большой ежедневный геморрой!

Иваныч, надо быть оптимистом, — заявил старший лейтенант.

Молодой ты еще, жизни не нюхал. Оптимист — это бывший пессимист, у которого карманы полны денег, желудок работает превосходно, а жена уехала за город.

Мужики вновь рассмеялись.

Что-то Чмиль сегодня подозрительно веселый. Ребров, ты не находишь? — с улыбкой спросил Онищенко.

Да это он такой после встречи с приятелем, — с таинственной улыбкой ответил майор.

С приятелем?! — глаза Онищенко загорелись озорным огоньком. — Видел я его «приятеля» тут на крылечке! Там такие формы — будь здоров! Такая грудь, такая «луна»…

Да ладно тебе, — с довольной ухмылкой промолвил Чмиль. — Может это любовь с первого взгляда.

Угу, какая по счету? — с издевкой спросил Онищенко. — Жениться тебе надо, бо любовь с первого взгляда становится твоим хроническим конъюнктивитом.

Чем, чем? — переспросил старлей.

Глазной болезнью.

Чё, Иваныч, завидуешь, да? Между прочим, все люди рождаются свободными и равными, — и, помолчав немного, Чмиль с хитрецой в голосе добавил: — Но некоторые потом женятся.

Ну, вот так всегда! — махнул рукой капитан Онищенко, и в дежурке вновь послышался приглушенный смех.

Рабочий день близился к концу. Он действительно выдался очень напряженным и тяжелым как для жителей города, так и для стражей порядка. Зло, которое породило новая банда своей деятельностью, разрасталось, словно на дрожжах. Оно сеяло в людях все больший страх и как магнит притягивало самое худшее. Помимо залетных «гастролеров» на улицах города появилась группа подвыпивших подростков, пытавшихся продемонстрировать прохожим свою коллективную силу. Участились преступления на бытовой почве. Люди точно теряли истинный облик, поддаваясь негативной стороне своей сущности.

Ближе к двенадцати ночи РОВД заметно опустело. Остались лишь опергруппа да дежурные. Накопившаяся за день усталость клонила людей ко сну. Старший лейтенант Чмиль задумчиво походил взад-вперед и остановился перед «обезьянником». Оттуда доносилось тихое сопение спящих «обитальцев». Удовлетворившись спокойной обстановкой, старлей вновь уселся в старенькое, потертое кресло, доставшееся дежурке по наследству из бывшего красного уголка. Ноги закинул на единственно более-менее целехонький стул. Устроившись таким образом, он взял какую-то старую газету и сделал сосредоточенный вид, пытаясь вникнуть в суть информации. Но уже через полчаса газета мирно вздымалась от приглушенного храпа старшего лейтенанта.