Анастасия Новых - Эзоосмос. Исконный Шамбалы. Книга 1.

— Ну, кто «негр», а кто и «человек разумный», — насмешливо произнес отец Иоанн, и, глядя на немного перепачканное лицо парня, добавил: — И вообще, попрошу не обобщать массовость в свою черномазую, реликтовую индивидуальность.

Мы дружно посмеялись над этой очередной клоунадой наших юмористов и, когда те притихли, вновь устремили взоры на каменный комплекс.

— Да, чтобы построить такое, нужна четкая организация труда, соответствующая техника, чтобы обработать и установить эти глыбы, — повторил свое предположение Николай Андреевич. — Все это предполагает наличие серьезных знаний. И, в первую очередь, в области геометрии, математики, — перечисляя, Николай Андреевич стал старательно загибать пальцы на руке, — не исключено, и астрономии…

— Физики, — добавил в тон Сэнсэй, словно помогая доктору с перечислениями.

И поскольку это было единственное серьезное слово Сэнсэя среди его шуток, все заинтересованно посмотрели на него. Это всеобщее внимание заставило Сэнсэя замолчать. Но деваться было некуда, слово уже вымолвлено. Однако вместо объяснений, Сэнсэй, глянув на Вано, с юмором проговорил:

— Хочешь местный прикол?

— Давай, — охотно согласился тот.

— Пойдешь вон туда, — Сэнсэй посветил фонариком в сторону, откуда мы входили в пещеру. — Видишь вот эти ямки в стене? Взберешься по ним в нишу. Отсюда, правда, ее не видно.

— И что будет?

— Увидишь.

Вано недоверчиво посмотрел на друга, очевидно, пытаясь разгадать какой-то подвох, и на всякий случай с улыбкой предупредил:

— Ну, гляди, чадо!

Он направился в указанную сторону. Мы с интересом стали наблюдать за ним и его последующим восхождением по отвесной стене. А потом, некоторые из нас (Женька, Стас, Андрей и я) не поленились спуститься вниз и посмотреть, куда же полез батюшка, поскольку с лоджии была видна только выступающая часть скалы, за которой скрылся Вано. Оказывается, он взобрался чуть ли не под самый свод пещеры и попал в довольно вместительную нишу в виде широкого балкона. Когда мы подошли, отец Иоанн уже осматривал его с помощью фонарика. Очевидно, не найдя ничего особо примечательного, он пожал плечами. Опершись на «перила», Вано посмотрел на нас сверху и громко спросил, чтобы быть услышанным Сэнсэем:

— Ну, и в чем фокус?!

Громогласное эхо разнеслось по всей пещере так, как будто кто-то дал в руки Вано мощный микрофон и включил его на всю громкость. Мы аж непроизвольно вздрогнули. А Женька отскочил в сторону и пригнулся, как от взрыва.

— Ё-моё! Ну, все, конец света настал! У батюшки голос прорезался…

Вано, тоже удивившись такому акустическому эффекту, воскликнул:

— Ого-го-го-го!

Эхо мощно прокатилось по залу, отчего Женька вообще в ужасе закрыл уши руками.

— Пошли отсюда, пока он нас глухими не сделал, — со смехом предложил парень.

Примечательно, что по дороге назад мы отчетливо слышали не только распевку батюшки, но и его тихий разговор с самим собой. Звук с того места отлично резонировал по всей пещере.

Вернувшись, Женька сразу спросил:

— Сэнсэй, ты что, из батюшки Джельсомино сделал? — Мы засмеялись, вспоминая давнишний фильм нашей юности «Волшебный голос Джельсомино». А парень с улыбкой продолжил: — И так от него житья не было некоторым порядочным людям, так теперь он и вовсе одними децибелами забьет.

Мы удобнее устроились в «лоджии» с блаженством вытянув натруженные ноги. Накопившаяся усталость брала своё. После стольких километров пешего хода, даже камень мне показался мягче пуховой перины. В это время отец Иоанн восхищенно бормотал у себя на балкончике:

— Вот это, я понимаю, акустика! Здорово! Мне бы такой акустический эффект в мою церквушку…

И уже громче повторил:

— Слышь, Сэнсэй? Я говорю, мне бы такую акустику…

Вместо Сэнсэя крикнул Серега:

— Да слышим мы, слышим! Только не кричи, а то уже тут все оглохли.

— Да? — удивился Вано. — Вот это, я понимаю, акустика…

Он вновь прочистил голос, попробовал разную громкость и тональность звука. Приноровившись к оптимальному варианту силы звука, который, видимо, ему больше всего понравился, Вано певучим поповским голосом промолвил:

— Слава Отцу и Сыну, и Святому Духу, и ныне, и присно, и во веки веков. А-ми-и-инь…

Его голос разлился по залу, заполняя пространство своим торжественным звучанием. Батюшка помолчал, очевидно, прислушиваясь к эху, и, явно оставшись им вполне довольным, стал читать молитву Святому Духу:

— Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наша.

Звук, расходившийся по залу, действительно производил потрясающий эффект. Даже мурашки по коже бегали от столь мощных вибраций голоса отца Иоанна, раздающегося из темноты. Этот звук порождал какое-то внутреннее вдохновение, пробирал до глубины души, как будто заставлял каждую клеточку тела вибрировать ему в унисон. Когда отец Иоанн закончил читать молитву, наступила абсолютная тишина, благодаря которой последние слова, как эхо, повторялись в собственном сознании, до мелочей точно воспроизводя тембр голоса батюшки. Словно завороженные, мы сидели, не шелохнувшись, наслаждаясь этим изумительным звуковым эффектом. Батюшка так разошелся, что стал проводить целую церковную службу. Он менял интонацию и постепенно перешёл на тихое, однотонное пение молитв. Его голос стал бархатистым, мягким, убаюкивающим. Я прикрыла глаза. Лёгкая дремота охватила моё сознание.

— Отличная акустика! — не переставал восхищаться батюшка, наконец-то спустившись со «звукового» балкончика.

— Это еще что, — загадочно промолвил Сэнсэй и, глянув на свои часы с подсветкой, добавил: — Ладно, так тому и быть. Хотите еще один фокус?

Мы закивали.

— Только надо будет потрудиться всем, чтобы все заработало, — предупредил Сэнсэй, еще больше интригуя нас.

Не раскрывая, в чём, собственно, дело, Сэнсэй вытащил из своего вещмешка длинную мягкую тряпку и разорвал ее на лоскуты, вручив их каждому из нас. Сохраняя тайну предстоящего «фокуса», он повел наш отряд на «боевые посты», как он в шутку выразился.

— И против кого мы будем воевать с этим страшным оружием? — со смехом спросил Женька, неся впереди себя свою тряпку как флаг.

— Против госпожи Пыли, — с улыбкой ответил Сэнсэй. — Ты же сам сетовал, что здесь давно «уборщиков» не было.

— Я?! — наигранно возмутился Женька. — Та то я так, не подумавши, сказал. Ведь что такое пыль?! Это же украшение седой древности. Это же ценная частица богатого прошлого этой пещеры…

И далее Женьку понесло в бурном изложении целой эпопеи из жизни пылинки и соответственного «статуса ее неприкосновенности на старости лет в этой священной пещере». Володя же со смехом коротко резюмировал его пламенную речь: