Александр Медведев - Обучение женщиной

Обучаясь у Ли, я вступил в рамки другой традиции, другой культуры, основанной на совершенно отличных от привычных нам мировоззрения и морали. Прежде, чем перейти к упражнениям «спящей собаки», я прошел долгий путь по подготовке ума, тела, психики и энергетики, и это определило положительные результаты моего опыта.

Даосский способ общения с женщиной принадлежит именно даосизму, и выдергивать какие-то элементы даосской культуры с тем, чтобы привнести их в сформировавшийся организм европейских традиций и воспитания было бы так же нелепо, как пересаживать в тело человека чужой орган, заведомо зная о несовместимости его тканей с тканями организма.

Как организм отторгнет чужеродную плоть, так и одна культура отторгнет насильственно привнесенную и несовместимую с нею часть другой. Это может привести не только к трениям с окружающим обществом, но и к серьезным внутренним конфликтам, нарушающим нормальную работу психики человека. Только предварительно перестроив свою психику в соответствии с мировоззрением даосизма, можно без опасения погружаться в его сложные, но удивительно интересные техники. Не забывайте об этом. Лучше быть уравновешенным и гармоничным европейцем, чем нелепой пародией на даоса. Берегите себя.

Мне запомнился жаркий летний день, когда мы с Учителем, закончив тренировку и слегка утомившись от серьезных рассуждений о высоких материях, лениво прогуливались по «Пушкарю» — центральной улице Симферополя, предаваясь блаженному ничегонеделанию.

Под ласкающими лучами летнего солнца женщины распускались, как цветы, облачаясь в немыслимо яркие и соблазнительные наряды. Их стройные загорелые ножки под почти ничего не прикрывающими юбочками и шортами притягивали взгляд помимо моей воли, и я, с удовольствием следуя учению «Вкуса плода с дерева жизни», наслаждался созерцанием этих смуглых достопримечательностей.

Мой довольный вид не ускользнул от ехидного взгляда Учителя, и он зацокал языком с видом дегустатора, оценивающего редкий сорт вина.

— Мне нравится эта улица, — одобрительно сказал он. — Здесь действительно есть на что посмотреть.

— Где же твоя невозмутимость воина жизни? — подколол его я. — Пристало ли последователю «Спокойных» терять целостность картины мира, отвлекаясь на созерцание женских прелестей?

Ли усмехнулся.

— Я бы потерял целостность картины мира, если бы отказался от их созерцания, — с важным видом заявил он. — Запомни, мой маленький брат, то, что я тебе скажу. Я открою тебе еще один маленький, но очень важный секрет Ищущих Истину.

Учитель сделал паузу и многозначительно поднял палец вверх. Хотя я понимал, что он шутит, но, как обычно, слово «секрет» отозвалось во мне напряженным ожиданием нового великого откровения. Кроме того, как я неоднократно убеждался, с Ли ни в чем нельзя было быть уверенным. Он с непредсказуемой легкостью перемещался от откровенного шутовства к крайней степени серьезности, и эта черта характера, никогда не позволявшая мне расслабиться или скучать, очаровала меня в нем с нашей первой встречи.

Лицо Учителя изменилось, став суровым и сосредоточенным. Он жестко посмотрел мне в глаза и сказал:

— Вот, что ты должен запомнить и понять. Поскольку он снова замолчал, я сосредоточенно кивнул головой, всем своим видом показывая, что я — весь внимание.

— Даосы любят женщин, — снова меняя тон на легкомысленно-шутливый, продолжил Ли. — Даосы любят женщин больших и маленьких, толстых и тонких, красивых и не очень, добрых и злючек, умниц и с придурью. Они любят их в роскошных опочивальнях и в убогих гостиничных номерах, в лесах и на сеновалах, на кукурузных полях и под прохладными церковными сводами. Даосы любят женщин всегда и везде. Единственное их отличие от обычных мужчин состоит в том, что они действительно умеют это делать, и любят в соответствии с искусством любви, а совокупляются с женщиной, имея представление о правильной технике секса. Ты меня понял?

— Всегда готов следовать заветам Шоу-Дао, — я вытянулся по стойке «смирно» и поднял руку в шутливом пионерском салюте.

— Аминь, — подытожил Ли.

Моя клятва не была пустыми словами, и, следуя традиции воинов жизни, я тоже любил самых разных женщин в самых разных местах.

Поддаваясь искушению снова воспроизвести в памяти приятные мгновения, проведенные с ними, на сей раз я сделаю это не только в медитации воспоминания, но и на страницах этой книги.

Я расскажу о некоторых женщинах, которых любил вне даосской традиции, не обучая их техникам «спящей собаки» и не занимаясь с ними специальными упражнениями.

В последние годы эти воспоминания приобрели, как многолетней выдержки дорогой коньяк, еще и дополнительный привкус — чудесный привкус ностальгии по эпохе шестидесятых-семидесятых годов, ушедшей навсегда и безвозвратно, живой пока лишь в памяти моих ровесников и людей старшего поколения. Жаль, что когда-нибудь она умрет вместе с последним ее свидетелем, уступив место бесконечным рекламным роликам «лучшей в мире продукции» и деловитой практичности новых поколений, отчаянно отвоевывающих себе место под солнцем и право неограниченного приобретения благ, ослепляющих их с экранов телевизоров и журналов.

Смену эпох я, согласно мировоззрению Шоу-Дао, воспринял так же, как и смену женщин. Принадлежать одной эпохе, одному и тому же обществу — все равно, что жить с одной женщиной. В ней есть что-то плохое и что-то хорошее, со временем ты приспосабливаешься и привыкаешь, но ты можешь смотреть на ситуацию лишь изнутри, зная, что бывает по-другому, но в действительности не представляя, как это — по-другому. Лишь меняя женщин, общества, ситуации, можно увидеть их снаружи, а не изнутри, и лишь тогда их оценка станет чуть более здравой.

Итак, вернемся на двадцать с лишним лет назад, к моменту, когда я поехал в Феодосию, чтобы принять участие в литературном конкурсе при музее Грина. На эту встречу съезжались люди со всей страны, желая еще раз прикоснуться к свету свободы, поиска и стремления вперед, к чему-то неизвестному, но прекрасному, к надежде и вере в себя и в судьбу, веющим от произведений этого писателя.

Литературные чтения состоялись вечером, и я тоже прочитал свой рассказ и критическую статью, посвященную повести Грина «Фанданго». Потом фанданго зазвучало в исполнении знаменитого гитариста, очаровав слушателей своим стремительным и страстным ритмом, и, под аккомпанемент гитары, я выполнил некоторые элементы боя с тенью, казавшиеся причудливым экзотическим танцем. За свою критическую статью я получил вторую, а за рассказ — первую литературную премии.

Среди работников музея, как черная орхидея среди полевых цветов, притягивала взгляд экзотическая молодая женщина с густыми черными волосами и сильным прекрасно развитым телом. Я поймал ее взгляд, брошенный на меня, и в нем мне почудился дразнящий вызов и откровенный неприкрытый интерес.