Александр Медведев - Обучение женщиной

Подобные искажения модели мира характерны для многих людей, и я собираюсь прокомментировать их, потому что, осознав их на конкретном примере, становится гораздо легче видеть их в самом себе и исправлять их таким образом, чтобы ваша модель мира не приносила страданий вам самим и окружающим вас людям.

Итак, обратимся к дневнику.

«Прошел январь, уже февраль 1982 года. Я сижу дома, набираюсь сил и физических, и, главное, душевных, чтобы во всеоружии вступить в новую для меня жизнь. Пока ничего не задумываю, кроме имени человечка, которого я жду.

Он будет Шурка. Долгожданный, выстраданный морально. Какой он будет? Буду ли я? Перейду эту грань? Это тоже лезвие бритвы. Два мира по разным его сторонам. Один — оптимистический, радостный, полный забот, тревог, волнений, в общем — нормальный человеческий. Другой — тьма, обиды, разные комплексы, подозрительность. Какая моя сторона?»

Здесь мы сталкиваемся со стереотипами мышления, типичными для интеллигенции шестидесятых-семидесятых годов. В первую очередь за счет подавления сексуальной и эмоциональной сферы у них обнаруживалось явное доминирование интеллекта, то есть головы над сердцем и телом. Отчасти это было данью моде, отчасти — уступкой среде, в которой социальный престиж во многом определялся уровнем интеллекта, и интеллектуальные изыскания в области философии вкупе с размышлениями над абсурдными с точки зрения логики и здравого вопросами типа «Спасет ли красота мир?», «Имеет ли жизнь смысл?», «Существует ли высшая справедливость?», «Что было раньше — яйцо или курица?», были признаком высокого умственного развития и хорошего тона.

Сексуальная энергия у них в основном сублимировалась при чтении книг, особенно тех, в которых умствование сочеталось с высоким эмоциональным страданием и накалом.

Одним из любимых героев того периода был князь Мышкин, болезненные переживания которого были столь хорошо описаны Достоевским, что читатели впитывали в себя его мировоззрение вместе с оргазмическими потоками, возникавшими при сопереживании сценам страсти, безумных страданий, внутренних противоречий и смерти.

В моде было приводящее к сходным результатам творчество писателей-экзистенциалистов, также причинявшее достаточно вреда нормальному развитию человеческой психики.

В результате стереотипом поведения интеллигентного человека стала склонность к глубоким внутренним переживаниям в сочетании с интеллектуализированием и философствованием над неразрешимыми и не имеющими однозначного ответа вопросами.

Во всем дневнике Гали красной нитью проходит неспособность жить настоящим моментом, получать удовольствие от окружающего мира, который, в ее воображении, мы находим разделенным на две половины — мир радости и мир тьмы. Не обращая внимания на реальный мир, окружающий ее в настоящий момент и не несущий в себе никакой угрозы, она предается размышлению над вопросами, не имеющими однозначного ответа, и потому совершенно бессмысленными:

«Какой он будет? Буду ли я? Перейду ли эту грань? Это тоже лезвие бритвы.»

Размышление над подобными вопросами порождает оргазмические потоки, удовлетворяющие жажду ощущений намеренно провоцируемым страхом неопределенности. Поскольку в Галиной модели мира не было заложено четкого умения наслаждаться жизнью и общением с людьми, жажду ощущений ей приходится удовлетворять за счет самых стереотипных для такого рода людей чувств — страха перед будущим и страдания. Мазохизм — это кайф на страдании. Духовный мазохизм — неотъемлемая черта многих русских интеллигентов. Духовный мазохизм — бесконечное размышление над неоднозначными или не имеющими решения вопросами — самый простой способ для интеллектуала в случае недостаточной или неудовлетворяющей половой жизни пробудить в себе оргазмические ощущения, иногда доводящие до экстаза, а иногда просто достаточные для удовлетворения жажды ощущений, в случае, когда реальная жизнь и реальные взаимоотношения с людьми не могут ее полностью удовлетворить.

Неистребимая склонность кайфовать на интеллектуальных построениях ярко просматривается и в письме, написанном мне Галей в тот период:

«Мне хорошо с тобой и плохо, и радостно, и грустно, и просто, и легко, и тревожно, и беспечно. Чего больше? Весы — баланс. Бухгалтер. Это слово себя изжило. Это понятие само перешло в другую категорию. Теперь важно вроде другое в работе по этой профессии — понять механизм, найти приложение силы к рычагу, ту главную точку, чтобы хотя бы рассмотреть то, что пытаешься понять.

Ничто в мире не постоянно, все усложняется, переполняется избыточной информацией, и когда-нибудь будет взрыв. Теория относительности.

Может и правда все было давным-далеко, потом превратилось в прах, теперь опять возродилось и снова ведет к краху?

Наверное правда. Это ведь противоестественно, что обычное, нормальное нужно считать глупостью, нужно его бояться, скрывать, и, наоборот, глупость человеческая возвеличивается.

Как болит голова моя бедная. Хочу думать только о тебе, о нас, но не умею уйти от нахлынувшей на меня волны пессимизма, усталости, чувства ненужности своей в этом мире.

Мне так нужны твои слова, как солнце цветку. А как же тот кактус, который цветет один раз в своей жизни? Он тоже цветок. Я люблю кактусы, потому что сама из их породы — долготерпение их суть, а потом неуемная сила цветения. Хорошо-то как!

Мне действительно претит половинчатость. Или все, или ничего. Не все можно делить. Есть вещи, по сути своей однозначные, и если их разобрать, то теряется сама их суть.

Не хочу, чтобы ты меня сравнивал, не хочу тебя прирученного, не хочу больше видеть твоих тренировок на себе. Ты почти достиг совершенства в части искренности. Поздравляю. А теперь попробуй быть мужчиной, а не мальчишкой, и помоги мне обрести спокойствие. Мне сейчас трудно это сделать самой, почти невозможно, так как прежние способы аутотренировок исключаются, а новыми не овладела к сожалению.

Ты мне даешь возможность уединения, которого я всегда не любила, а теперь и вовсе страшусь. Слишком много нового стало во мне, непонятного, несвойственного, и одной с этим оставаться трудно. Но, как ты когда-то сказал, — сама себе такой путь выбрала, вот и довольствуйся. А значит и к выводам пришла соответственным.

Нам не нужно больше встречаться. Ты стал тяготиться этой своей обязанностью, а я даже в своих глазах становлюсь смешной. Если раньше наши отношения были тайной, то теперь они становятся явью, а это в твои планы не входило.

Поэтому уходи, пока не поздно, и мне легче будет, если совесть моя будет чистой. Не сможешь ты жить и так, как спланировал свое будущее. Это пока мать жива, а потом нужен будет тебе человек, о котором хоть раз в неделю надо будет заботиться, если не сделает тебя рабом. Наверное, мы с тобой будем друзьями, но для этого нужно время, чтобы забыть. Давай попробуем это сделать.