Бхагаван Раджниш - Путь любви

Если вы хотите, чтобы мир был без бедности, нужно добиться того, чтобы исчезла жадность. Нет, подаяния не помогут; они никогда не помогали. Жадность должна исчезнуть, отчуждение должно исчезнуть. Вот чему я пытаюсь вас научить: если вы полюбите жизнь, вы никогда не станете скрягой. Жизнь так прекрасна; зачем беспокоиться о завтрашнем дне? Вот почему я повторяю снова и снова: живите от момента к моменту, и тогда не будет нищих. Но вы живете в будущем — тогда обязательно появятся нищие. Вы копите на будущее, и тогда естественно, что это не будет доступно всем, кто живет в данный момент.

Земля имеет достаточно всего для людей, которые на ней живут. И если никто не будет копить на будущее, прятать на будущее, думать о будущем, то все станут счастливыми и всем всего хватит. Но вы думаете о будущем. В данный момент вы не счастливы; вы думаете: «Завтра я буду счастлив». Таким образом вы жертвуете своим настоящим и одновременно вы жертвуете настоящим кого-то еще, чтобы оставить на будущее. Нищий на улице — это не проблема, нищий на улице — это просто симптом; проблема — это ваша жадность. Вы, конечно, можете подать что-то нищему; я не говорю: «Не давайте». Это вас успокоит: вы сделали что-то, вы подали нищему. А нищий в одной лодке с вами: он тоже что-то утаивает. Он может быть не таким уж нищим, как кажется; я знаю нищих, у которых есть счет в банке. Может быть, это просто его профессия, которая требует от него быть нищим. Он должен показать, что он умирает, потому что вы стали такими жесткими; пока вы не увидите, что кто-то умирает, вы не растаете. Он должен сидеть, дрожа от холода. Он может позволить себе иметь одеяло, у него достаточно денег; но он не позволяет себе этого — потому что, если у него будет одеяло, вы не станете его жалеть, вы не будете чувствовать себя виноватыми. Его дрожь даст встряску и вам. Он должен притворяться.

Я знал одного студента. Он учился у меня в университете. Я поинтересовался у него: «Где ты живешь?» Он ответил: «Лучше не спрашивайте». Я настаивал, и тогда он сказал: «Я никогда еще никому этого не говорил, потому что мой отец просил меня никому не говорить. Я скажу вам, но, пожалуйста, никому не говорите». Я спросил: «Так в чем же дело?» Он сказал: «Мой отец — нищий. Вы, наверное, его видели, он попрошайничает у железнодорожного вокзала». Я спросил: «Он твой отец?» — Он мой отец. И у него достаточно много денег. Но я не могу этого никому говорить, иначе его престиж нищего упадет». И этот парень жил всегда, как богатый. А того нищего я знал, потому что постоянно путешествовал, и почти каждый день бывал на той станции. И я был одним из тех, кого он обманывал; он всегда что-то у меня выпрашивал. Приезжал ли я или уезжал, я должен был ему что-нибудь дать. Иначе он от меня не отставал. Я сказал: «Хорошо, на днях я посмотрю».

Вскоре я пришел туда, и он подбежал: «Я умираю, а моя жена больна и лежит в больнице». Я сказал: «А как насчет твоего сына?» Он удивился: «Какого сына?» Я сказал: «Он мой студент». Он ответил: «Господин, пожалуйста, не говорите этого никому, я вас никогда больше не буду беспокоить». Если вы хотите помочь, помогайте. Но помните, что это совершенно меня не касается. Это ваше дело, и, пожалуйста, не пытайтесь перекладывать ваши дела на меня. Если вы хотите помогать нищим, помогайте. Помогайте, насколько можете. Когда вы сами станете нищими, другие будут помогать. Так всегда и было — из-за того, что раздача подаяний не помогла нищим, возник коммунизм, и коммунизм тоже не помог. Он никого не сделал богаче. Он просто сделал богатых бедными. Бедные остались бедными, только богатые исчезли. Теперь все равны.

Вот почему русские не позволяют своим гражданам поехать и посмотреть Америку. Это опасно, потому что американские бедные гораздо богаче, чем русские богатые. Это опасно. В России богатые исчезли: все стали бедными. Равенство стало возможным потому, что все бедны. Богатых нет, это правда, но бедность осталась, жадность осталась. Теперь правительство стало жадным, теперь правительство готовится к будущему: семьдесят процентов их бюджета идет на вооружение. Страна остается голодающей! У людей нет обуви, у людей нет одежды, — но семьдесят процентов бюджета продолжает идти на вооружение, на будущее, на возможную Третью мировую войну. И это коммунизм.

Коммунизм потерпел крах, больший, чем старая система дотаций потому что он создал новый класс. Богатых уже нет, а вместо них есть бюрократы. Буржуазия исчезла, но вместо нее возникла бюрократия. Теперь нет богатых, на их месте члены коммунистической партии — теперь они стали элитой. И то же самое угнетение продолжается, только оно стало еще более сильным. Никогда еще на земле не было такого рабства, как в России или в Китае.

Так что же делать? — спрашиваете вы. Я предлагаю следующее: не думайте, что вы можете остановить Третью мировую войну, не думайте, что вы можете ликвидировать бедность. Вы можете изменить только себя. Избавьтесь от своей жадности, перестаньте планировать будущее, избавьтесь от своего ума, станьте более открытыми для любви, станьте более сердечными и живите от сердца. И если много людей начнет жить именно так, то это будет единственный путь изменить мир. Душа есть только в индивидуальностях; только индивидуальности могут быть изменены.

Если вы предпочтете быть прижимистыми, жадными, насильственными, подавленными — общество таким и останется. И вы можете продолжать давать деньги нищим, а они так и останутся нищими, потому что деньги никогда ничего не меняют. Я видел миллионеров, которые оставались нищими — такими несчастными, что им было все равно, сколько они имеют.

Я слышал…

Два еврея-иммигранта проезжали мимо дома Джона Д. Рокфеллера. «Если бы у меня были его миллионы, — заметил один из них, — я был бы богаче его».

«Ты говоришь ерунду, — сказал второй, — если бы у тебя были миллионы Рокфеллера, ты был бы так же богат, как и он, ничуть не богаче».

«Ты не прав, — заверил его первый, — не забывай, что в свободное время я еще могу давать уроки иврита».

Нищий остается нищим: он будет продолжать давать уроки иврита, даже если будет иметь все деньги Джона Д. Рокфеллера.

Люди не меняются. Деньги ничего не меняют. Вот если вы изменитесь, то это совсем другое дело. Я не говорю: не проявляйте сострадания; я за то, чтобы вы имели сострадание, но только не думайте, что через ваше сострадание мир изменится. Можете и не надеяться. Давайте то, что можете дать; делитесь всем, чем можете поделиться, но делитесь только из любви. Не будьте политиками, пытающимися изменить мир, иначе вы будете разочарованы. Забудьте об этом. Делайте то, что считаете нужным делать. Если вы встретили нищего и вы чувствуете к нему что-то, делайте то, что вы считаете нужным сделать. Я не призываю ничего не делать. Я просто говорю: не надейтесь, что вы измените мир. Ничего вы этим не измените.