Боб Клейн - Движения силы. Древние секреты высвобождения инстинктивной жизненной силы

Иначе мы будем обречены на то, чтобы повторять истории о чужом видении. Наш собственный дух тогда умрет, а вместе с ним и дух Тайцзи-цюаня. Вот почему этот том посвящен силе Тайцзи-цюаня, силе творческого начала, которую каждый из нас может высвободить, чтобы сохранить человеческий дух.

Одна из проблем, встающих передо мной, когда я обращаюсь к мифологии или философским трудам, заключается в том, что они могут уводить очень далеко от нашей практической повседневной жизни. Как могут, скажем, принципы мифологии реально помочь нам жить?

Я хочу привести один пример, пример очень личный и затронувший самую сердцевину моей жизни. Когда мне было четыре года, я почувствовал, что должен найти себе каких-то учителей помимо своих родителей (которые, кстати, учили меня осознавать самого себя и природу с самого рождения). Мне казалось, что очень легко расставлять вещи по местам, и что если ты не можешь реально отличать то, что на самом деле истинно, от того, что та считаешь истинным, то можно запутаться в паутине собственного воображения. И вырваться из этой паутины нелегко.

Поскольку мне было всего четыре года, я чувствовал, что стоит потрудиться и проследить истинность своего знания именно сейчас, и тогда этот труд будет окупаться всю оставшуюся жизнь.

В двенадцать лет я все еще не нашел то, что искал: связное учение, охватывающее и науку, и мою внутреннюю динамику. И я почувствовал какую-то бессильность моих поисков. Я не мог понять других людей, не мог понять, как работает наше общество, кроме как на политическом и экономическом уровнях. Мои родители поощряли, чтобы я читал «Нью-Йорк Таймз» каждый день с восьмилетнего возраста (по, к сожалению, не поощряли, чтобы я играл в мяч и занимался подвижными играми), так что я разбирался в экономике и политике.

Кроме того, я проводил много времени с животными, поскольку хорошо понимал их (в отличие от людей), и фактически основал фирму по импорту животных, когда мне было всего четырнадцать лет.

В ту пору я дал обет, обет земле, что если я когда-нибудь пойму мир вокруг меня и действительно стану хозяином своей жизни, то посвящу всю оставшуюся жизнь тому, чтобы учить этому же других. Тогда я не представлял себе, как можно жить после сорока лет. И я дал обет жить так, как будто я умру в сорок, и учительствовать как можно больше.

Поскольку я ощущал глубинную связь с землей, мой обет земле был нерушимым.

И я действительно многому научился и посвятил свою трудовую жизнь учительству (сюда я отношу мои программы «Животный человек», Тайцзи и шаманское целительство).

Когда мне исполнилось тридцать девять лет (в этом году), я осознал, что если я продолжу работать в таком же напряженном режиме, то и вправду могу умереть в сорок. Чтобы выжить, мне нужно было бросить шоу «Животный человек», которые требовали большого количества времени и постоянных разъездов.

Учения, с которыми я соприкасался в жизни, подчеркивали, что нужно жить мифологически и связывать внешние события моей жизни с моими внутренними решениями относительно того, как жить. И, дав обет в двенадцатилетнем возрасте, я чувствовал, что только какое-то реальное событие в моей жизни могло помочь мне решить, отказываться ли от шоу «Животный человек». Это событие должно было относиться к опыту жизни и смерти, поскольку я поклялся жить так, как будто решено, что я умру в сорок лет. Я знал, что такое ментальное программирование вполне могло оказать воздействие на тело. Если я ожидал смерти в сорок лет, это само по себе могло вызвать в сорок лет если не смерть, то тяжелую болезнь. Ожидания ума обладают большой силой. Вот почему было бы недостаточно просто сказать: «О'кей, вот мне и сорок, и я могу изменить свою жизнь».

Итак, мне нужен был убедительный опыт смерти или перерождения, а не просто какой-то искусственный ритуал. Сразу после моего тридцать девятого дня рождения я получил письмо от одной женщины, с которой расстался два года назад. Она уведомляла меня, что у нее СПИД, и предлагала мне провериться тоже. Позже оказалось, что я здоров — у меня нет СПИДа. По пока мои анализы обрабатывались, я думал, что мне конец.

Мое тело немедленно начало слабеть, pi я понял, что происходит при сглазе: скажите человеку, что у него смертельная болезнь, и один этот шок уже причинит телу реальный вред, вплоть до смерти.

Тогда я начал вспоминать о разных народных средствах и старался не забывать о том, что надо оставаться спокойным и что результаты могли пока еще оказаться и в мою пользу.

Однажды я стоял у себя на заднем дворе, и шелест буйной листвы на деревьях, пестрая красота цветов, тепло солнца и прохлада весеннего ветерка подействовали на меня очень сильно. Я думал о том, как я не хочу преждевременно покидать эту красоту.

Я «настроился на частоту» земли (по методике Земной инициации, которую мы используем в школе Тайцзи-цюаия) и спросил, что я могу принести в жертву, чтобы быть уверенным, что у меня нет СПИДа? Конечно же, я знал, что он у меня либо есть, либо его нет. Но я старался жить мифологически, и в контексте мифа это было вполне адекватное действие.

И сразу же я осознал, что мне придется пожертвовать программами «Животный человек» — хотя бы для того, чтобы иметь разумное количество сна и не ослаблять свою иммунную систему. Я поклялся сделать это «в обмен» на то, что я окажусь здоровым. Дав такой обет, я понял, что это был такой же сильный обет, как и первоначальный, данный в возрасте двенадцати лет. Его уже нельзя было нарушить, невзирая ни на какие финансовые последствия.

Этот обет связал меня тридцатидевятилетнего со мной двенадцатилетним. Какая-то цепь в моей жизни замкнулась, что- то было завершено. Я оказался на свободе и мог войти в следующую стадию своей жизни.

В антропологии существует понятие «сакрального времени», в противоположность «профанному времени». Сакральное (священное) время — это время жизни в мифологическом контексте. Профанное (мирское) время — это обычное время, которое показывают часы. Многие племенные культуры почитают сакральное время (отсюда и название) и знают, что следование своему мифу, своему видению, создает совершенно особый жизненный опыт.

Вот почему они выбирают (или им дают) специальное имя, которое представляет их видение. В моем случае, переживание, объединившее мое двенадцатилетнее «я» и мое тридцатидевятилетнее «я», сдвинуло мое внимание и направило его на основной сюжет моей жизни. Оно сдвинуло меня в сакральное время.

Это помогло мне увидеть себя не как индивидуума, бредущего наощупь и борющегося за свой кусок жизненного пирога, но как часть паутины жизни, как часть великой творческой силы, действующей в своих интересах. Иногда нам нужен такой сдвиг внимания.