Бхагаван Раджниш - Мессия. Том 1

Но в этой стране мне не нужны даже правовые эксперты, адвокаты и вся эта бессмыслица, я намерен сам смотреть им в лицо в верховном суде — от полицейского комиссара до премьер-министра. Им следовало бы быть очень внимательными к шагам, которые они предпринимают. Никто из них не обладает мужеством или разумом. Я вот уже целых двадцать лет езжу по этой стране, мне известны лидеры этой страны — просто святой коровий навоз. Если даже сделать тем людям операцию на мозге, там не найдется ничего, кроме коровьего навоза.

Вы будете удивлены, узнав кое-что об одном из самых ближайших последователей Махатмы Ганди в ашраме… Человек культурный, образованный, он был профессором в университете. Он бросил свою службу, чтобы оставаться рядом с Махатмой Ганди и поклоняться ему как богу, и его единственное достоинство заключалось в том, что непрерывно в течение шести месяцев он питался коровьим навозом и пил коровью мочу. Это было его питанием шесть месяцев, и это сделало его таким чистым… Он победил Махатму Ганди, Виноба Бхаву, Шанкар Рао Дэва, всех великих последователей Махатмы Ганди. В течение шести месяцев он был на вершине, ибо никто не мог отважиться на то, что делал он.

Теперь, если вы прооперируете мозг этого человека, что вы рассчитываете там обнаружить?

Я знал близко многих президентов правящей партии, и не считаю, что у кого-либо из них есть сколь-нибудь высокие достоинства разума. И вот даже обычный полицейский комиссар считает, что у него достаточно власти, чтобы приказывать мне оставить его округ в течение тридцати минут. Хорошо еще, что Будда, Махавира, Бодхидхарма, Тилопа и все величайшие были до того, как такие люди пришли к власти в этой стране. Вы можете найти более противоречивую личность, чем Гаутама Будда? Этот полицейский комиссар тотчас же приказал бы ему оставить Пуну — поскольку он противоречил.

Любой человек, у которого есть хоть какое-то понимание и ясность, обязан противоречить. А любая культура и любое общество, которое старается уничтожить противоречащего человека, уничтожает свои собственные цветы.

Подобно процессии, идете вы вместе к своему божественному Я.

Вы — путь, и вы же путники, вы — цель и вы — исток, потому что после всего паломничества вы должны будете прийти к себе — конечно, с новыми глазами, новыми прозрениями, новым сознанием. Вы начнете путешествие в темноте, а придете домой ранним утром, когда солнце восходит и птицы начали петь, приветствуя вас.

И когда один из вас падает, он падает за тех, кто идет позади, предупреждая о камне преткновения.

Не осуждайте, не судите.

Он падает и за тех, кто идет впереди, за тех, которые хотя и шагают быстрее и увереннее, но не убрали камень.

Мы объединенное целое — прошлое, настоящее, будущее. Мы единый органичный союз, а те, кто пытается отделить человека от человека, то ли ради религии, то ли ради политики, то ли по любой другой причине, являются преступниками. С ними следует обращаться любяще, заботливо — они психически больны.

И вот я скажу вам еще, хотя слово это тяжким грузом ляжет вам на сердце:

Убитый не беспричастен к своему убийству,

И ограбленный виновен в том, что его ограбили.

Кого вы вините? — ведь тем же самым по-своему занимаетесь и вы — возможно, какого-то беднягу уже схватили, а вас еще нет. Но разница не велика. Вы несете убийцу в себе, и вы несете все человечество со всеми его слабостями — а также со всеми его возможностями роста — выше, к звездам. Так что помниите, не надо судить. Если кто-нибудь падает, подайте ему руку, так как его падением вы тоже упали. И когда кто-нибудь восходит, празднуйте, потому что его возвышением вы тоже возвышаетесь. Праведник не безвинен в поступках нечестивого, И чистый ото всякого греха не беспорочен в провинностях злодея, Да, виновный часто бывает жертвой оскорбленного, Но куда чаще осужденный несет бремя за неповинных и безупречных. Я побывал во многих тюрьмах Индии как посторонний, чтобы поговорить с заключенными, дать им понять простые методы медитации. И меня удивило то, что они более невинны, чем ваши политики. Они более невинны, чем служащие тюрьмы. Они люди простые. Может, по своей наивности они совершили что-то, не осознавая последствий. Или, возможно, они не совершали ничего, они невинны, но они были бедными и не смогли получить защиту получше против правительства, которое обвинило их в вымышленных преступлениях. Ибо теперь это мой личный опыт, я уже видел тюрьму снаружи, и я счастлив, что теперь увидел тюрьму изнутри. В шести тюрьмах Америки я не столкнулся ни с одним заключенным — а в каждой тюрьме было шестьсот, семьсот, тысяча человек, — который бы выглядел преступником. А все другие люди — штат тюрьмы, полиция, судьи, — их лица не были лицами, которые можно назвать невинными. Они были хитрыми.

Вы поразитесь, узнав, что, хоть им и было известно о том, что я вегетарианец, — как только я входил в какую-то тюрьму, то сообщал им, что я вегетарианец, — во время приема пищи они обязательно приходили и говорили мне: «У нас нет никакой вегетарианской пищи».

Я предлагал им: «Можете давать мне фрукты». А в ответ одно и то же: «У нас нет никаких фруктов». Это было такой ложью, что другие заключенные, которые слыхали это, возмущались. Когда тюремщик уходил, он говорили: «Он безусловно лжет, у нас есть овощи, у нас есть молоко, у на есть фрукты, орехи, которые можно использовать». И заключенные стал приносить мне фрукты, которые выдавались им, а не мне. Они начал приносить молоко, которое выдавалось им, а не мне. Я говорил: «Но это ваше, и вам нужно это. Я справлюсь. Десять, двенадцать дней голода — от этого не умирают. Требуется девяносто дней без пищи, чтобы убить человека, так что не беспокойтесь».

Но со слезами в глазах, от огромной любви, они просили: «Нет, вы должны принять, ведь мы можем есть все. Нам доступна невегетарианская еда».

И всякий раз, как я проходил коридором, входя в тюрьму или выходя из тюрьмы, все они стояли за решетками, скандируя: «Бхагван! Победа будет за тобой! Мы не знаем тебя, как следует, но мы видели тебя по телевизору — твоих глаз довольно, чтобы убедить нас». Они подавали знак победы двумя пальцами из каждой камеры. И они говорили снова и снова: «Мы так счастливы, мы запомним на всю жизнь, что провели, по крайней мере, одну ночь с тобой».

Они писали мне письма, которые шли от одной камеры к другой и доходили до меня: «Бхагван, мы любим тебя. Когда ты выйдешь — а им не продержать тебя больше недели, — не забывай нас». Они вырезали из газет мои фотографии, и присылали эти фотографии, — «Пожалуйста, подпиши это как свидетельство и доказательство, что мы были с тобой, по крайней мере, ночь или день, или несколько часов». Тысячи фотографий я подписал людям, которых не знаю.