Василий Ленский - Уровень Ки-До

— Святая простота! — сказал Ян Гус.

Святая простота заключена в каждом существе. Вопрос о степени исходного потенциала и о уровне его реализации.

Я посмотрел на выползающую из земляной норки огромную осу и вытянул руку. Оса, как самолет, подняла маленький столбик пыли и тяжело рассекая воздух села на руку. Как человека она меня не воспринимала. Точнее, как человек думает о себе и себе подобных, мир разных биологических видов не воспринимает его. В восприятиях каждого вида свое видение.

Джек Лондон описывал жизнь и восприятия волков и собак так, словно это люди, вставшие на четвереньки. Насекомые тем более, имеют смещенное, искаженное восприятие.

— «Нет. Наоборот, человек имеет сильно искаженное восприятие, по сравнению с насекомыми», — усмехнулся я. Вот тот же самый палец и человек не увидел бы изменений. Я подвинул палец к осе и она отслонилась от него, словно от сухой ветки, от кусочка земли. Я пустил Ци по первой точке У-Шу пальца. Оса поднялась на ножки и стала чистить крылышки, как перед взлетом. С указательного пальца я разлил Ци к плечу и по передней части тела. Это — Светлый Ян. Он комплектуется из меридианов Желудка и Толстой кишки. Оса тут же стала перебирать ножками, суетиться. Она искала созревшее нечто. Ее органы восприятия получили сигнал о чем-то созревшем и выделяющемся от скрепляющей и увязывающей основны. Она видит состояния. У осы нет догмата и диктатуры с позиций органа зрения, как у человека. Зрение у нее это та часть, которая займет свое скромное место.

Высоко в небе блестели своими крыльями щуры. Они напоминали больших ласточек. Я изменил свое восприятие с их высоты на окрестность Талгара. Оса тут же испуганно метнулась и улетела. Я удивился, так как не заметил, чтобы щуры ловили ос. Талгар изобразился тут же в ином восприятии. Настроение изменилось в доброжелательное — щурам не угрожают люди и их дела. Впрочем, в отличие от ласточек, они гнездятся не в домах, а в норах высоких глинистых обрывов. Щуры лучше «знают» верховые сильные изменения.

— «Завтра будет дождь», — оповещают щуры своим измененым состоянием.

Я мысленно поблагодарил их. Солнце, склоняющееся к западу, не обещало сильного изменения погоды.

— «Значит будет сильный порыв ветра и быстрое изменение», — посмотрел я на обыденное копошение муравьев.

Каждый из живых видов отображал себя в совокупности и комплексности состояний нынешнего мира.

— «Эти тоже талантливые в Дзене», — вспомнил я о желаемой встрече с Оцуки Сио и направился в сторону поселка.

Старое колесо водяной мельницы удалось запустить и теперь оно брызгало искрами воды.

Барак, в котором жили японцы был вблизи от кожевенного завода.

Рабочий день закончился давно. Оцуки сидел возле печки, сложенной во дворе из кирпича и смотрел на огонь. На крыльце сидел еще один японец. Он был меньше ростом и худее.

Оцуки не повернулся на мои шаги. Он был далеко, но отмечал мое присутствие. Я сел рядом.

— Мы говорили о тебе. Для русских ты случайное явление. Для японцев ты слишком стихийный. Как же ты ориентируешься среди людей, для которых твоего мира нет? — не отрывая взгляд от огня сказал Оцуки.

— Только что я общался с осой, муравьями, птицами. Они тоже разные.

— У них есть традиции. Ты в пустыне. Традиций, на твои способности у окружающих нет.

— Я ищу… А вы?

— Мы развивались тоже в среде традиций. Ты для нас еще не определен. Наших традиций ты не знаешь. Мы не знаем твой язык.

Оцуки положил кизяк, набранный после табуна коров, в печку. Подошел второй японец.

— Андо Окадо, — сел он рядом.

— Просветленный Будда тоже не мог вначале изъясняться с окружающими и даже с отшельниками, — сказал я и тут же уловил уважительный взгляд японцев. — Он искал язык между своим воззрением и тем, чем жили все.

— Что же нашел ты, — спросил Андо.

В отличие от восьмеричного пути Просветленного я вынужден рассматривать Человека не только в его внешнем Космосе, но и озарить его внутренний Космос. Тогда он будет видеть внутреннюю природу вещей, а значит и Сущность связей внешнего мира.

— Это не так просто, — задумчиво произнес Оцуки. — Откуда ты будешь знать как понять тебя другим, если не сломаешь себя?

Я вздрогнул. Он сказал то, от чего я пока отмахивался. Никто не имеет права дать совет, если не был точно в таком же состоянии. Кто не любил, тот не поймет влюбленного и будет давать ему обывательские советы. Кто не болел, то не поймет корчащегося больного.

Оцуки протянул руку и стал раскачивать пламя в печке. Огонь брать руками для меня было не ново. Это делала и мама, когда уголь алыми и синими комками вываливался из печки, она брала эту раскаленную массу руками и забрасывала назад. Оцуки двигал пламенем на расстоянии.

Только в месте поломки человек определяет себя в смысле поиска. Но чтобы вывести из поломки другого нужно еще и знать как. Отсюда простая логика: сломать себя и найти выход вновь в здоровое состояние.

Позволить сломать себя!?

Оцуки и Андо наблюдали за мной. Я вспомнил слова Оцуки: «В тебе развивается та болезнь, которая называется мудростью». Значит были те, которые не искали путь к людям?

— Да, не просто получается, — сказал я, сильно пригнув пламя к тлеющему кизяку. — Выходит, что для мудрости нужно отказаться от врожденных «привелегий».

— Мудрость бывает разная, — ответил Оцуки. — Одни выкарабкиваются из трудностей и только потом их осмысливают. Такое свершается чаще. Лишь немногим дано совершить это осмысленно. Свет Востока — Будда стал отшельником осмысленно.

— Основная масса людей идет в другую сторону, — добавил Андо. — Они развивают у себя великие способности. Только Боттхисатва способны отказаться от своих привилегий. Все стремятся развиться или хотя бы соприкоснуться с великим, но отказаться…

— Обязательно ли отказываться? — вяло возразил я.

— Как ты будешь знать за других, если в любое время способен выйти из боя силами, которыми никто не владеет?

— А самураи? Вы же только и занимаетесь развитием таких свойств, — посмотрел я как Оцуки лихо играл пламенем.

— Мы знаем наших противников. Мы были в их слабости и пришли оттуда, — спокойно ответил он.

Я сунул руку в огонь и зажмурил глаза, но отлетел от печки искусным броском Оцуки.

— Так поступают глупцы, — сказал он. — Отказ от чудесных свойств должен идти ради жизни и в пределах тонкой границы, а не так как ты это сделал сейчас. И есть ли в этом необходимость? Подумай!

Андо поднял крышку кастрюли, стоящей на печке, заглянул туда и сказал:

— Способности твои врожденные. Мы наблюдали за тобой раньше.

Затем он повернулся к Оцуки и что-то сказал по-японски. Оцуки улыбнулся.