Александр Шевцов (Андреев, Саныч, Скоморох) - Очищение. Том.2. Душа

Их надо просто видеть и так же просто описывать, если хотите.

Но если отбросить некоторое занудство и немецкий педантизм, то возникает множество интригующих вопросов. Например, не было ли кому-то выгодно осмеять вольфианство и никогда не отвечать на вопрос: а что составляет пищу души? И что вообще означает тяга к духовному, которая, вообще-то, присутствует в каждом человеке и которую так ловко использовали дельцы естественной науки и революции, чтобы заставить двигаться огромное тело русского народа?

Да что там, вольфианство еще ждет своих исследователей, для которых заготовило множество любопытнейших сюрпризов.

Поскольку именно в сороковых—пятидесятых годах девятнадцатого века русская философия выздоровела от болезни вольфианства, будет любопытно сравнить предыдущий рассказ с понятием души самого Гогоцкого, который так трезво и с таким знанием писал тогда о психологии Вольфа.

Сильвестр Сильвестрович Гогоцкий (Гоготский)(1813–1889), ученик Петра Семеновича Авсенева, был профессиональным философом. Сначала религиозным, но потом был освобожден от духовного сана и целиком ушел в преподавание философии. Во время гонений на философию и ее запрет после 1850 года работал цензором и одновременно задумал и начал создание первой в России философской энциклопедии — «Философского лексикона», — которую завершил уже будучи заведующим кафедрой философии Киевского университета. Писалась эта энциклопедия с 1857 по 1873 годы.

В 1876 году создал на ее основе первый в России краткий Философский словарь. Словарь этот действительно краток, и мне ничего не стоит привести полностью его словарную статью, посвященную душе.

«Душа. Душою называют внутреннее начало, которое животворит наш телесный организм и обнаруживается в нашей жизни проявлениями познавательной или теоретической и нравственной или практической деятельности. К таким проявлениям относятся— ощущение, наблюдение, представление, инстинкты, страсти, воля, и т. д. Исследованием подобных проявлений занимается психология» (Гогоцкий. Философский словарь, с. 20).

Уже в этом излишне кратком определении видно, что Гогоцкий «переучился». Иначе говоря, он уже очень зависим от новой научной моды и мешает слова и понятия из разных образов мира. Он как бы хвастается тем, что знает современные иностранные словечки, и тем словно заявляет о принадлежности к определенному сообществу. Кстати, это было оценено, и его, почитай, единственного из всех религиозных философов похвалил Шпет, что для меня — знак настораживающий.

Тем не менее, я намерен, насколько возможно, подробно разобрать его статью о душе из «Лексикона». О душе говорится во втором томе. И это весьма объемная статья, сплошь построенная на фехтовании эрудицией и похожая на мозаику из цитат и мнений европейских ученых. Однако, если прорваться сквозь эту мишуру к самому Сильвестру Гогоцкому, то можно обнаружить и нечто такое, без чего наука о душе будет не полной.

«Душа. Подробное развитие понятия о душе относится к полной науке о душе или к психологии; в краткой статье мы можем изложить только некоторые, самые главные понятия о ней, с присовокуплением мнений некоторых мыслителей.

Не у всех мыслителей понятие о душе имеет одинаковое значение» (Гогоцкий. Философский лексикон, с. 634).

После такого начала идет несколько страниц истории предмета, после чего заявляется:

«Итак, что же такое человеческая душа в этом общем смысле? Какие отличительные черты психология должна признать в ней? Ограничим наш ответ немногими словами» (Там же, с. 638).

Этими «немногими словами» Сильвестр Сильвестрович будет ограничиваться почти тридцать страниц, причем, в точности так же излагая все возможные и существующие учения. Правда, иногда среди наукообразного хлама будут мелькать его собственные мысли. Первая:

«Как бы мы ни называли начало мыслящее, чувствующее и волящее в нас, дело в том, что оно есть» (Там же, с. 639).

Что такое душа, Гогоцкий не говорит. И нельзя понять, существо ли она для него или же понятие. «Начало»! — как он скажет в Словаре через несколько лет. И все же это прекрасная основа для рассуждения.

«Но общим признанием начала или основания душевных отправлений далеко еще не исчерпывается смысл вопроса о душе. <���…>

Относится ли наша душа к одному разряду с известными нам физическими силами и деятелями, или она по своей природе и назначению, выше их и необъяснима никакими физическими законами и силами? Есть ли наша душа нечто постоянное, негибнущее, имеющее свое основание выше и глубже наблюдаемого нами сочетания физических сил и деятелей, или наоборот она только — результат их, подобно свету горящей свечи, исчезающему с прекращением процесса горения, или иначе, есть только плод нашего отвлечения, которому в действительности нет ничего соответственного в смысле самостоятельного существа?» (Там же).

Далее он делает решительное заявление, которое я не понимаю, хотя допускаю, что так он заявил, что считает душу существом:

«Как ни странна, по крайней мере при отчетливом понимании характера душевной деятельности, решительная отрицательность в ответах на этот вопрос, однако же не было недостатка в подобном направлении понятий о душе» (Там же).

Впрочем, далее становится ясно, что душа для Сильвестра Гогоцкого — это душа, а себя он относит в этом вопросе к идеалистам.

«Тогда как одни признают необъяснимость души физическими деятелями и силами, самостоятельность души, и еще далее, зиждительность ее в отношении к телу, другие, наоборот, считают ее только произведением временного сочетания физических деятелей или вещественных частиц. <���…>

Как бы ни унижали последователи материализма суждения идеалистов в этом важном вопросе, но при серьезном и внимательном исследовании мнений обеих партий, нельзя, во имя самой науки, не предпочесть первого взгляда» (Там же, с. 640).

Свое доказательство бытия души Гогоцкий выводит из понятия тождества сознания или самосознания себя. И, как ни странно, влетает при этом в вольфианство, которое так удачно критиковал в том же самом «Лексиконе».

«Делая вывод на основании единства и тождества души о невещественности ее, психология утверждается на той несомненной истине, что, как мы сказали, не только идеальное единство души, но и всякое живое единство не может быть результатом вещественного сложения, что только в механическом целом анализ первенствует над синтезом, но во всякой живой целости синтез предшествует анализу. Но как скоро живое идеальное единство души не может быть результатом вещественного сложения, то и самый вопрос о действительности бытия души и об отношении ее к этому сложению должен принять другое направление, в сравнении с тем, какое дают ему материалисты» (Там же, с. 641–642).