Александр Нотин - Путешествие в осознанность

Наш мозг — чрезвычайно мощный и полезный инструмент. Общеизвестно, что у обычного человека он задействован лишь на два процента реального потенциала (у гениев — на два с половиной). Причем в эти два процента вмещается как осознаваемая, рассудочная часть работы мозга, призванная собирать и анализировать информацию, строить концепции и планы, так и скрытая, обособленная (слава Богу!) от рассудка его часть. Она несет ответственность за творчество и всю вегетативную систему человеческого организма, осуществляя невообразимую по скорости и объему выполняемых операций работу.

Чудо мозга, как и чудо жизни, стало возможным вовсе не благодаря уму. Тут потрудился разум, во много раз превосходящий человеческий. Каким образом, например, в молекуле ДНК нашей клетки умещается информация объемом в сотни тысяч страниц машинописного текста? Действуя в унисон с этим разумом, рассудок превращается в поистине великолепный инструмент и начинает служить чему-то неизмеримо более величественному, чем он сам.

При всей самонадеянности некоторых представителей современной науки даже они вынуждены признать, что мы все еще очень мало знаем о мозге человека. Познание здесь, как и в большинстве других научных сфер, идет по «обреченному» сценарию: каждый шаг вперед, позволяющий раскрыть некую тайну, раздвинуть границы познанного, выявляет несопоставимо более обширную, обескураживающую своими размерами сферу «нового незнания». Так что, продвигаясь вперед, к истине (или полагая, что поступаем так), мы всякий раз отдаляем конечное знание. Со стороны, пожалуй, это напоминает движение известного копытного за известным овощем либо попытку настичь мираж в пустыне.

Характерно, что в последние годы теория науки всерьез озаботилась этой проблемой, и в числе возможных путей ее решения начала выдвигать очень смелые, нестандартные, можно сказать, «прорывные» предложения. Например, искать ответы на самые злободневные вопросы современности на стыке науки и… веры. Начинают пересматриваться в свете новейших научных исследованийи казавшиеся фундаментальными «истины», полученные рациональными методами познания, в частности теория эволюции видов Ч. Дарвина.

Рассудок управляет сознательной частью нашей жизни. Он скрупулезно собирает, просеивает, обобщает и хранит информацию. Он очень полезен в организации жизни и решении практических задач. Вообще, грызть всякого рода кроссворды и задачи — его «хобби». И все же это не более, чем компьютер. Мощный, неизмеримо мощнее любых «интелов» и «пентиумов», но компьютер со своими функциями и ограничениями…

А как быть с нашими фантазиями? А образное мышление, искусство, поэзия наконец? Зададимся вопросом: кто водит рукой ребенка, рисующего дом на листе бумаги? Рассудок, осмысленно соединяющий краски и линии таким образом, что в результате получается наивный и трогательный рисунок? Или мы все-таки признаем, что наш ребенок не думает в момент творчества, а просто творит, что рукой его водит Кто-то свыше, а младенческий еще рассудок неуверенно подает краски и кисти, выполняя функцию подмастерья.

Если нам достанет смелости признать это, придется сделать следующий шаг: допустить, что вообще всякое творчество есть результат взаимодействия рассудка художника с Высшим Сознанием, а точнее, есть результат балансирования на грани рассудка и не-рассудка. Высшему Сознанию в делании творческой работыруками человек нужен помощник — рассудок-компьютер. Прорыв, озарение, вдохновение в любой области человеческой деятельности невозможны без кропотливой, многолетней подготовительной работы. Обучение, освоение ремесла или профессии необходимы, чтобы «продавить» толщу ранее накопленного предшественниками рационального знания и выйти на рубеж открытия в трепетном ожидании… Чуда.

Истинный художник должен быть готов к прорыву. Эта подготовка освящена трудом и терпением. Даже величайший музыкант ничего не исполнит на расстроенном инструменте. Каждый, кто испытал восторг творчества, знает, что уже на подходе к этому рубежу человек действительно теряет рассудок, а вместе с ним и чувство рационального и полезного. Сон, еда, условия жизни — все становится неважным. Человек обретает безрассудство в самом высоком, благородном смысле этого слова. Образно говоря, он становится Мастером. Благодать Высшего Сознания любовно накрывает его и озаряет откровением нового слова, звука, уравнения, движения — того, чего никогда не было и не могло быть в архивах его памяти, опыте жизни и полученных из внешнего мира сведениях. Истинно новое знание зарабатывается трудами разума, а даруется духом.

Многие ученые, в том числе и великие, не раз замечали, что творческое озарение, предшествовавшее тому или иному открытию, приходило к ним в минуты умственного затишья. Когда среди выдающихся американских ученых, включая Эйнштейна, провели опрос, который должен был выявить их рабочие методы, то оказалось, что «в короткой и решающей фазе творческого прорыва» мышление «играет лишь второстепенную роль». Выходит так, что многие ученые далеки от творчества не потому, что не умеют думать, а потому, что не могут перестать думать.

Существует мистическая связь между художником и его творением, равно как и между произведениями и теми, для кого они созданы, — зрителями, читателями, слушателями.

Среди великого разнообразия музыкальных произведений есть «модные» и вечные. Первые состряпаны из семи нот вполне правильно, рационально, технично. Но в них нет и капли подлинного вдохновения, Высшего Сознания. Они сотворены мутным человеческим рассудком, им же равнодушно и «потребляются» для заполнения пауз. О них говорят: «сделано без души». Звучат звуки, а душа молчит, не резонирует — не с чем.

Иное дело музыка вечная, созданная высоким полетом духа, соединением души человека-творца и Высшего Разума, Высшего Сознания, Бога. Когда вы слышите те же семь нот, но в гармонии света и радости, душа ваша нежится в этих лучах. Вам не нужны разъяснения музыкальных критиков, тонкий слух или специальное образование — достаточно самих этих неземных звуков. (Даже коровы, говорят, лучше доятся под классическую музыку… Интересно было бы проверить их реакцию на тяжелый рок!)

Подлинное творчество потому так и называется, что оно бескорыстно и правдиво. «В то время как истинные художники, литераторы и музыканты, — пишет Иоанн Сан-францисский, — боятся только солгать в своем искусстве, не выразить его последней правды (таков страх и настоящих ученых), поверхностные деятели искусства боятся только неблагоприятной оценки своих произведений, отсутствия похвал и покупателей».