Бхагаван Раджниш - Путь один- в глубь себя

Вот почему индуисты говорят, что ты — вечное блаженство, брахман, что ты никогда не совершал никаких грехов, никому не сделал никакого зла, и не можешь сделать, поскольку это занятие — создавать несчастья — противоречит твоей природе.

Когда на Западе переводили Упанишады, эта теория была встречена непониманием. Там задавались вопросом, а можно ли такое вообще назвать религиозным текстом. На Западе знают только одну религию — христианство. А все христианское учение построено на понятиях вины и греха. Ты — грешник, и твоя главная задача — искупить свои грехи. Ты сбился с пути истинного: «Вернись на этот путь». Тебя изгнали из Царства Божьего, и твоя задача — умилостивить Господа, признав все свои грехи и искупив их, дабы ты мог туда вернуться.

Искупление лежит в основе христианства, а эти Упанишады заявляют, что ты вообще никаких грехов не совершал, и не можешь этого сделать, даже если бы захотел, поскольку по самой природе вещей ты — не делатель. Ты можешь только погрезить о том, что согрешил или грешишь, но совершить грех ты не можешь. И не важно, как сильно ты этого желаешь, ты не можешь выйти из Царства Божьего, так как ничего другого, кроме этого царства, не существует. Тебя могут выгнать из этого сада, где мы сейчас сидим, но изгнать тебя из Божьего сада нельзя, потому что, куда бы тебя ни изгнали, везде будет Его сад. Райский сад христианства, наверное, был очень маленьким; а у индуистов райский сад огромный. Индуизму неизвестны места, которые не являлись бы частью этого сада, так что посылать тебя за пределы Божьего сада просто некуда. Даже если бы Бог пожелал изгнать тебя, куда бы он тебя послал? Есть только Он, потому, где бы ты ни был, ты всегда будешь с Ним. В этом месте Его столько же, сколько в любом другом. Его не может быть больше здесь и меньше там.

Я хочу, чтобы ты понял это хоть немного. Всего остального может быть меньше или больше — количество может изменяться, — но к существованию это не относится. Если что-то есть, его не больше и не меньше, чем чего-либо другого. Вот стоит дерево, оно зеленое; другое дерево — желтое. Цвета у них отличаются. Вот эта птичка — маленькая, а какая-то другая — большая. Они отличаются размером. Один человек не очень умен, а у другого — развитый интеллект. Они отличаются этим. Но дерево есть, птица есть , человек есть , камень есть, и в их бытии количественная разница отсутствует.

Бытие не знает ни большого, ни маленького; ни «больше», ни «меньше».

С точки зрения бытия все вещи и явления равны.

Камень существует точно так же, как и ты; ваши формы существования могут отличаться, но каждый из вас существует в той же мере, что и другой. Это существование, бытие, мы и называем брахман.

Когда Упанишады впервые попали на Запад, западным людям было крайне сложно признать эти тексты религиозными. «Что же это за религия?» — подумали они. Они сочли Упанишады опасными. Если люди верят, что они никогда не грешили и не могут согрешить, как же они исповедуются? Как они будут искупать прегрешения? А без искупления — как<���они попадут в Царство Божие? А если грешник считает самого себя брахманом , какая польза тогда от священника? Что священник будет проповедовать?

Кого он сможет спасти? Как он сможет быть пастырем? Церковь исчезнет!

Ты, наверное, удивишься, когда узнаешь, что индуизм — единственная религия, у которой нет священников, нет церковной организации, отсутствует духовенство. В индуистском храме не найдешь ничего похожего на священника или какую-то организацию. Это религия, в основе которой лежит личное, индивидуальное понимание, без всякой организационной структуры. Религиозными делами никто не управляет; религия функционирует через личное, внутреннее переживание. Индуистская религия подобна текущей реке. Христианство — как поезд, бегущий по рельсам, там все организовано и налажено. Индуизм — это анархия; а религия может быть только анархичной, поскольку религия не империя, это высшая свобода — а это возможно, лишь когда царит анархия.

Утверждение о том, что ты никогда ничего не делал и никогда ничего не сделаешь, даже если захочешь, — очень анархично. Оно подразумевает, что твое существование — это высшая чистота. Ты не должен стремиться к чистоте, ведь ты никогда и не был нечистым; тебе просто нужно признать свою изначальную чистоту. Вот почему мы в Индии не ищем брахман. Все, что мы делаем, это пытаемся восстановить свою память о брахмане. Именно это имеют в виду мистики, когда говорят о смрити — вспоминании. Вот все, что нам нужно, — вспомнить. Кабир называет это словом сурати , которое является просто мягкой формой слова смрити. Представь, что сын императора отправился на улицу просить подаяния. И вдруг он осознает всю абсурдность своих действий. В ту же минуту он бросит это занятие. Благодаря одному этому событию, воспоминанию, в его сознании происходит переворот.

Перемены в твоей жизни наступят, только когда ты насытишься своими несчастьями и потеряешь к ним всякий интерес. Но поскольку ты все еще в них заинтересован, кто я такой, чтобы отнимать их у тебя? Пока ты нуждаешься в своем несчастье, держи его при себе. Спешка ничего не даст; плод упадет, лишь когда созреет, а срывать его незрелым — глупо.

Так что, если ты все еще заинтересован в своих несчастьях, погружайся в них, пусть это и будет твоя судьба. Не торопись, не останавливайся посередине пути только потохму, что тебе о чем-то таком рассказали другие; иначе тебе придется начать все сначала и пройти свой путь в будущем. Его нельзя обойти стороной. В этом мире никакой рост не может быть заимствованным. Следовательно, если ты обнаружишь, что все еще заинтересован в своих страданиях, прими это как данность и позволь страданиям достичь пика, чтобы ты мог покончить с ними. Если ты должен выпить яд, значит, пей его до дна, проглоти его весь, без остатка, чтобы, когда ты окунешься в него, ты смог бы снова всплыть на поверхность.

Твоя трудность в том, что ты и не приближаешься к нектару, и не пьешь свой яд до конца; поэтому ты застрял где-то посередине. Ты хочешь пить яд, он действительно манит тебя, но ты не желаешь терпеть те страдания, которые он тебе доставит. Потому ты по-прежнему пытаешься достичь невозможного — выпить яд и чувствовать себя, словно ты напился нектара. Такого не будет, потому что это противоречит природе вещей. Выпивая нектар, ты испытываешь блаженство; напившись яду, ты будешь страдать. Если ты предпочитаешь яд, тогда пей его, пока не напьешься; пей, пока твои страдания не достигнут предела, а твоя боль не закалит тебя; твои муки сделают тебя зрелым, твои страдания приготовят тебя к самому главному прыжку. Настанет день, когда ты посмотришь вверх и увидишь, что там, на ветвях, сидит вторая птица.