Дэвид Гамильтон - Мысль имеет значение. Поразительное доказательство власти разума над телом

Ученые исследовали два гена, с-myc и c-max, активизирующих ген, называемый орнитиндекарбоксилазой (ОДК), принимающий участие в создании гормонов роста в организме. Материнские прикосновения способствуют активизации с-myc и c-max, что в результате приводит к нормальному развитию ребенка.

Однако исследователи выяснили, что при лишении детенышей контакта с матерью на десять-пятнадцать минут происходит значительное снижение активности гена ОДК, падающей на 40 % на протяжении двух часов. 40 %! Это очень сильное снижение уровня гормона роста. Другими словами, отсутствие прикосновений оказывает значительное воздействие на развитие организма.

На основании этих данных можно судить о значимости любви. Прикосновение матери дает ребенку ощущение любви, а любовь способствует его развитию. В отсутствие любящих прикосновений ребенок испытывает страх (отсутствие любви), что подавляет его развитие.

Любовь способствует развитию, а страх подавляет его!

Многие социальные работники, занимающиеся брошенными детьми, сообщают об аномально маленьких детях с чрезвычайно низким уровнем гормонов роста и пониженной способностью «приспосабливаться». Чувства, испытываемые этими детьми, вероятно, нейтрализуют действие с-myc и c-max, замедляя процесс развития. Это состояние известно как «психосоциальная карликовость» или «неорганическая задержка в развитии».

Прошу вас, однако, отметить, что в целом размеры человека не являются показателем того, сколько любви он получал, будучи ребенком. Как мы узнали ранее, около 80 % нашего роста зависят от генов, и только двадцать определяются окружающей средой и жизненными впечатлениями. Идея заключается в том, что гены находятся под влиянием испытываемых нами любви и страха.

И прежде чем вы начнете волноваться, как же вам оставить своего ребенка хотя бы на пару минут, сообщу вам о том, что ученые также выяснили, что при возобновлении контакта с матерью уровень ОДК возрастает на 300 %, приводя к увеличению производства гормонов роста, что компенсирует потерянное время. По-видимому, природа не лишена чувства равновесия.

Благотворным для детей является и целый ряд ощущений, не связанных с непосредственным физическим контактом с родителями — например, ощущения, возникающие при игре с игрушками. По-видимому, природа внедрила эту сверхкомпенсацию в процесс эволюции.

Некоторые исследователи считают идеальным наличие в доме любящей атмосферы. Изучая мозг, они обнаружили, что та его область, что известна как предлобные доли и расположена в передней части черепа над глазами, развивается более успешно, если ребенок воспитывается в атмосфере любви и заботы. Если ребенку постоянно не хватает любви, это может отрицательно сказаться на его развитии, в результате чего предлобные доли не достигают полного развития. Хорошо развитые предлобные доли способствуют более комфортному самовыражению, эмоциональной приспособленности и духовному осознанию. Ребенок с недоразвитыми предлобными долями часто испытывает трудности с выражением эмоций в более поздние периоды жизни.

Однако некоторые из этих последствий можно нейтрализовать при помощи любви и заботы. Отчет, опубликованный в 2003 году в журнале «Neuroscience» , показал, что некоторые из отрицательных последствий влияния нехватки любви в раннем возрасте на мозг можно изменить при помощи заботы в более поздние периоды.

Итак, можно сказать, что у нас редко возникает проблема «плохого набора генов». Обучение и практика способны компенсировать любые препятствия хорошему развитию, с которыми мы сталкиваемся, а также могут усилить наши природные способности. И по мере обучения и практики наши мысли и чувства активизируют гены, помогающие преуспеть в том, на чем мы сконцентрированы. Подобным же образом мы можем улучшить общее состояние своего здоровья, решительно настроившись на выздоровление или визуализируя хорошее состояние здоровья.

Когда моя мама была маленькой, ей очень нравилось прыгать. Она любила прыгать так сильно, что, став подростком, достигла значительных успехов в прыжках в высоту и добивалась превосходных результатов в окружных спортивных соревнованиях. В последующие годы по вечерам, развешивая выстиранное белье в заднем дворике нашего дома, она часто рассказывала о прыжках и о той радости, которую они ей приносили. Я часто бывал тронут тем волнением, что звучало в ее голосе, когда она так отчетливо вызывала в своей памяти события прошлого, показывая движения на полу в гостиной.

Когда я вырос, я полюбил телевизионные трансляции соревнований по атлетике, особенно во время Олимпийских игр, которые мы смотрели всей семьей. Под влиянием маминых рассказов я часто мечтал о том, чтобы стать спортсменом и участвовать в крупных соревнованиях. Когда мне было около двадцати пяти, я попробовал войти в команду спринтеров в большом британском спортивном клубе, носившем название «Sale Harriers Manchester» , но, несмотря на неплохие данные, я не был достаточно хорош для того, чтобы войти в состав команды.

Несколько дней спустя я тренировался на беговой дорожке один, прыгая с разбега в яму с песком. Через несколько прыжков ко мне подошел глава клуба. Он наблюдал за мной уже некоторое время и спросил, как меня зовут, потому что мое лицо показалось ему незнакомым. Он спросил, как далеко я могу прыгнуть. Я измерил свой последний прыжок и сообщил, что его длина равна примерно шести с половиной метрам. Было видно, что мой результат произвел большое впечатление. Глава клуба попросил меня прийти следующим вечером, когда будет проходить тренировка команды по прыжкам в длину под руководством Терри Дэвидсона. Он хотел, чтобы я присоединился к ним как прыгун в длину, что я и сделал. И очень преуспел в этой области.

В течение месяца или двух я, под руководством Терри, стал одним из ведущих спортсменов по прыжкам в длину в Шотландии, однако до того дня в «Sale Harriers Manchester» я никогда прежде не тренировался в прыжках. Вся моя тренировка до того момента проходила в мыслях и эмоциональных образах.

Вероятно, существует «ген прыгучести» или набор генов, мотивирующих заинтересованность в прыжках и развитие более сильных и гибких мышц. Возможно, мне от рождения был дан удачный генотип, а возможно и нет. Может быть, произошла просто активизация нужных генов под воздействием мыслей, чувств и мотивации, возникших во мне под влиянием маминых рассказов о прыжках. Эти ментальные и эмоциональные ощущения написали новую генетическую программу, активизировавшую определенные гены, которые заставили мои мышцы развиваться и работать определенным образом. Таким образом, мои способности не зависели от того, унаследовал я «спортивные гены» или нет.