Бхагван Раджниш - Передача лампы

Это просто интеллектуальная игра. Любой разговор о духовности и религии — просто вздор.

Но у таких людей, как польский папа, нет собственного понимания.

Это было просто, и можно было понять с самого начала: если вы при помощи определенного метода можете изменить представление человека, тот же самый метод может быть использован, чтобы изменить то представление, которое вы вложили в его ум.

В коммунистических странах они использовали депрограммирование почти полвека.

Во время Корейской войны американские солдаты, которые были пойманы коммунистами, все были депрограммированы. Они вернулись — война закончилась, — но они не смогли снова влиться в свое общество. Вы удивитесь, когда узнаете, что в течение десяти лет после окончания войны тысячи ветеранов — солдатов, которые вернулись из Кореи, — покончили жизнь самоубийством в Америке; по той простой причине, что они пребывали в неопределенности. Коммунисты их прочно запрограммировали на коммунизм, это не было делом нескольких дней — годами они были в руках у коммунистов. Они очистили их от всего христианства, всей демократии, всего капитализма: «Все это вздор, то, что нужно, — это коммунизм, диктатура пролетариата». Когда они вернулись, естественно, они не смогли влиться в американское общество; и никто не беспокоился о них — что было сделано с их умами. Им было очень трудно жить в Америке, потому что все, что они видели вокруг себя, было неправильно. Они привезли ум, который был обусловлен, но никто этого не осознавал.

Это была такая пытка, что единственным выходом было покончить с собой, и ни один из американских лидеров — политических или религиозных — даже не позаботился поговорить об этом: «В чем причина, что эти люди совершают самоубийства? Они должны быть счастливы, что вернулись домой».

Теперь папа консультируется со специалистами из семидесяти пяти стран… это не его представление, это не его понимание. Это те специалисты, которые сначала посоветовали депрограммирование. Теперь, видя результаты… Это не помогает, это создает смешение в уме человека: часть его все еще остается с тем новым движением, к которому он присоединился по своему выбору, а другая часть — это то, что навязали ему вы, и он не может простить вам; вы были с ним жестоки.

И многие депрограммированные люди вновь присоединяются к этим движениям, и вы не можете депрограммировать их повторно: теперь они знают все те уловки, которые вы использовали раньше.

Это те же самые специалисты, которые подсказали, что людей, оставляющих христианство и переходящих в новые движения, можно очень просто вернуть. Теперь они видят, что их не так-то просто вернуть. Даже если вы заставите их вернуться, они никогда не будут прежними. В их умах все перемешалось: они знают, что их похитили, они знают, что их заставили. Они не могут простить родителей, они не могут простить программиста; они не могут простить церковь; они не могут простить религию — потому что против них было совершено насилие. Было осквернено их основное человеческое право. Либо они будут вынуждены присоединиться к какому-либо новому движению, либо останутся в этом замешательстве.

А более серьезная опасность, которую создало христианство само для себя, — та, что люди, которые не присоединились к новым движениям, которые не были переобусловлены, осознали, что это всего лишь игра программирования. Вы можете запрограммировать человека на все что угодно; просто вложите определенные представления в его ум-компьютер, и есть способы и методы, с помощью которых это можно сделать.

Вы отобрали саму глубину религии. Вот почему папа дал указание о том, что никто не должен быть депрограммирован.

Это можно было предвидеть с самого начала. Всякий, кто понимает азбуку психологии, должен был это предвидеть.

Говорить, что новые религии должны быть приняты как вызов… Что христианство может предложить человечеству? Если бы у него что-то было, эти люди не переметнулись бы к различного рода учениям, поверхностным, иногда даже глупым, но, тем не менее, более увлекательным, чем тупость христианства, скучные догмы, алогичные концепции, которым ваше сердце никогда не говорит «да», но вас вынуждают говорить «да».

Это чтобы замаскировать те глупости, которые были сделаны за двадцать лет депрограммирования. Что-то нужно им сказать: «Что вы будете делать теперь? Если не депрограммирование, то что тогда? Примите это как вызов».

Но разве они живы, чтобы принять это как вызов? Разве у них есть какие-либо основания, чтобы принять это как вызов? Что касается всех основ их религии, единственное, что они могут предложить, так это «верьте». Новое человечество хочет доказательств, подтверждений, рациональности, научного подхода.

Вызов возможно принять, если вы можете предоставить научный подход, но с научным подходом они попадут в беду.

Непорочное зачатие доказать будет трудно, воскрешение доказать будет трудно, способность человека ходить по воде доказать будет трудно. Все это можно только принять на веру. Если они хотят вызова и примут вызов, тогда они должны выучить язык науки, язык довода — а не веры.

Я не вижу никакой вероятности того, что христианство может что-то предложить. Оно обречено на смерть. Чем раньше оно умрет, тем лучше — это даст миллионам людей свободу думать по-своему, искать по-своему. Это породит великую революцию, смерть христианства, потому что это самая значительная религия в мире; и это будет не только смерть христианства, это будет начало смерти и других религий. Когда большой брат умирает, другие вынуждены последовать за ним.

В Индии когда кто-то умирает, его старший сын проходит через ненужную пытку: его голову бреют; его усы, бороду — все бреют. Я спрашивал у индуистских ученых, в чем причина этого. Они отвечали: «Мы не знаем, но так было столетиями. Самый старший сын должен сбрить все свои волосы».

Я разговаривал с шанкарачарьей и спросил у него.

— Я не знаю, но что-то в этом должно быть, — ответил он. — А ты как думаешь?

— Я думаю, что это бритье головы — сигнал старшему сыну, что теперь его черед: «Приготовься! Твой отец мертв. Теперь ты крайний. Следующим позовут тебя. Это начало!»

— Откуда ты это взял? — спросил он.

— Ниоткуда. Просто… это же понятно: когда отец умирает, вся ответственность переходит к старшему сыну; он становится главой семьи. И, естественно, он следующий. Тот, кто изобрел этот метод бритья головы, оказал огромную услугу: всему городу становилось известно, что теперь этот приятель может откинуться в любой момент. И этому приятелю также становится понятно, что он должен начинать готовиться, — вопрос только времени. Он теперь первый в очереди.