Бхагван Раджниш - Ма-цзы: пустое зеркало

После того как Ма-цзы понял значение слова «дхарма», он почувствовал себя так, словно испил самого изысканного нектара . Чем больше вы углубляетесь в медитацию, тем больше приближаетесь к вечным истокам жизни. Это — чистый нектар. Он свидетельство вашего бессмертия, вашей принадлежности к вечности. Он доказательство того, что смерть — это фикция. Смерть не придет ни к вам, ни к кому-либо еще. Человек лишь меняет свой дом: кто-то обретает новую форму, а кто-то может перейти и в существование, не имеющее формы.

То, что Ма-цзы заявил, что почувствовал себя так, словно испил самого изысканного нектара, свидетельствует о его глубоком понимании. Он — новичок в медитации, он еще очень молод. Но для осознания возраст не важен. Не думайте, что, постарев, вы легко обретете просветление. Напротив, с возрастом все труднее отказываться от житейских привычек, концепций, идеологии.

Два года назад поляк Папа Римский посетил Индию. Он был немало удивлен, узнав, что бедняки и сироты, обращенные в христианство, делают в церквах то же самое, что привыкли делать в своих индуистских храмах: возжигают благовония и приносят цветы Иисусу Христу. Он не мог поверить, что священники позволяют делать это, и люди делали то же, что всегда делали в своих храмах. Только вместо Кришны сейчас там был Христос — все остальное было точно таким же.

Но священники сказали ему, что вынуждены были пойти на такой компромисс. Эти люди не могут воспринимать религию без благовоний, без цветов. И Папа согласился с этим.

С возрастом все труднее отказаться от идеологии, от укоренившихся воззрений. Они становятся все более устойчивыми. Старики становятся жесткими, и весь окружающий их мир теряет гибкость, текучесть. Легче всего реализовать свой потенциал в детстве — если же не в детстве, то в молодости. Но детство чаще всего бывает испорчено родителями или священником.

Подлинная религия может рассчитывать на молодость — ведь молодости присуще бунтарство. Молодой человек может восставать против прошлого, не испытывая чувства вины. Он может очистить свое сердце от всех старинных писаний и статуй, а на вызов, брошенный неизвестным, отзовется само его сердце. Он готов принятьлюбой вызов — а это величайший вызов: позволить зерну раскрыться под неведомыми небесами, дождями, ветрами и солнцем. Никто не знает, что его ждет в будущем.

Некому наставлять зерно, нет таких книг, которые смогут помочь ему. Зерно идет на риск, пробиваясь к свету, и вы должны осознавать, что это немалый риск. Это смертельный риск. Ведь зерно должно умереть в земле — лишь тогда смогут пробиться ростки его потенциала. Возможно, оно станет розой или лотосом… а может быть, и каким-то иным цветком. Не важно. Важно само цветение, а не название цветка. Дикие цветы не менее красивы, чем самые дорогие розы. Их роднит то, что все они цветут . И те, и другие познали радость роста, они смогли увидеть собственными глазами, что было спрятано в их зернах. И те, и другие приняли тот же вызов.

Собственно говоря, это были смерть и воскресение. Зерно умирает и воскресает в виде множества цветов, множества фруктов, множества зерен. Говорят, что одно-единственное зернышко может одеть всю землю зеленым покровом. Его потенциал не исчерпывается одним растением. Это растение может принести урожай в тысячу зерен, а каждое зерно несет в себе тысячи зерен.

Одно-единственное зерно может всю землю сделать зеленой. Какие возможности несет в себе маленькое зерно! Вы сами — живые зерна, зерна сознания. Самая ценная вещь во всем мироздании — сознание — кроется внутри вас. Зерно ищет свой путь во тьме и находит его. А вы, обладая сознанием, видите хоть немного света, но так и не сдвигаетесь с места, оставаясь маленькими людьми. Вы осуждаете всех тех, кто отправился к иным берегам, поскольку это напоминает вам о том, что вы так и не смогли реализоваться.

Поклонившись учителю, Ма-цзы спросил: «Как можно настроиться на постижение не имеющего формы самадхи?»

Учитель мог бы ответить ему, что, пока не настроишься в абсолютной тишине на постижение бытия, не постигнешь и дхармы — основного принципа бытия. Вопрос, заданный Ма-цзы, свидетельствует об искренности его поиска. Ему понравилось то, что он услышал, — он почувствовал себя так, словно испил самого изысканного нектара. Но все же остаются нерешенные вопросы. Это вопрос не простого ученика. Это вопрос будущего мастера.

«Как можно настроиться на постижение не имеющего формы самадхи?»

Отбросив в сторону все второстепенные вопросы, он идет прямо к сути: как настроиться на постижение не имеющего формы самадхи .

Самадхи — санскритское слово. Его значение исполнено красоты. Оно означает состояние, где нет вопросов и ответов, состояние столь глубокого безмолвия, когда нет нужды даже задавать вопросы; ответы давно остались где-то позади, но и в вопросах уже нет нужды. Эта чистота — безмолвная чистота, и зовется она «самадхи». И в этом самадхи можно найти гармонию с сердцебиением Вселенной. Лишь в самадхи можно осуществить единение со всем. Иного пути нет.

Каждый день, который мы посвящаем медитации, — это шаг на пути к самадхи. Медитация — это начало, самадхи же — конец. Вопрос Ма-цзы — вопрос потенциального будды. Он не спрашивает о пустяках. Он спрашивает о самом главном.

«Когда ты прокладываешь свой путь внутренней мудрости, — ответил учитель, — это то же, что сажать зерно в землю. Когда я объясняю тебе азы дхармы, это то же, что дождь, льющийся с неба. Если ты способен воспринять учение, ты достоин увидеть Дао».

Дао для китайцев то же, что мы называем самадхи ; японцы зовут это состояние сатори. Дао , пожалуй, лучшее из этих названий, так как оно не является частью речи. Этим словом обозначается нечто невыразимое, то, что ты знаешь, но не способен объяснить; с чем ты можешь жить, но о чем не можешь говорить. Об этом можно петь, можно передать танцем, но ни одно слово не может быть сказано по этому поводу. Вы можете быть этим — самим выражением Дао — но при этом вы не можете объяснить словами, выразителем чего вы являетесь.

Ма-цзы вновь спросил: «Если Дао не имеет ни формы, ни цвета, как его можно увидеть?»

Вам нужно глубоко вникнуть в этот диалог, чтобы найти нужное направление для своих вопросов. Существует множество всевозможных вопросов, но основных вопросов очень мало, и, пока вы не начнете задавать их, вам не удастся приблизиться к истине.

Как только Нангаку упомянул о Дао, Ма-цзы спросил: « Если Дао не имеет ни формы, ни цвета, как его можно увидеть? — не хочешь ли ты сказать, что, как только человек достигает самадхи, он может увидеть Дао?»