Робин Шарма - Великая книга успеха и счастья от монаха, который продал свой «феррари» (сборник)

– Увидишь, – последовал пророческий ответ.

Когда мы шли через главный приемный покой, две красивые медсестры поспешили поприветствовать Джулиана.

– Привет, дорогой, – кокетливо поздоровалась одна, – как мило, что ты к нам зашел.

Вторая ухмыльнулась и поддразнила его:

– Ну что, решил подлечиться все-таки?

Они захохотали и обняли моего удивительного наставника.

– Джулиан, ну серьезно, – проговорила первая, – здорово, что ты приехал. Поднимайся, они ждут тебя.

– Леди, вы бы не могли приглядеть за моим другом пару минут? – попросил он их. – Мне надо заскочить в сувенирный магазин. Пока Джулиан занимался своими делами, я пытался понять, зачем мы сюда приехали.

– Откуда вы знаете Джулиана?

– Да он же чуть не каждый день сюда приезжает, – ответила одна из них.

– Он наш лучший волонтер, – вступила в разговор другая.

– Все любят Джулиана. Они приехал к нам пару недель назад и сказал, что хочет помогать. Он очень просил, чтобы ему поручили работу в палате терминальных больных. До сих пор помню, как он говорил, что «нужно быть инструментом служения и приносить пользу людям». Джулиан такой идеалист!

– Я знаю, – кивнул я в ответ.

Джулиан вернулся с большим букетом.

– Идем, Дар. Я хочу познакомить тебя кое с кем.

Мы шли по длинному, выкрашенному неприятно белой краской коридору. Попахивало нашатырем и кофе. Коридор вел в комнату отдыха. Не успели мы войти, как нам навстречу со своих мест поднялись шесть человек. Они обнимали Джулиана и улыбались. То, с какой щедростью они выражали свои чувства, тронуло Джулиана, это было очевидно. Я заметил слезы в его глазах. Он перехватил мой взгляд.

– Не удивляйся тому, что мужчина может плакать. Это нормально, – прошептал он мне. – Не забывай об этом. Человеку, который закрывается от своих чувств, недостает чуткости, сопереживания и эмпатии. Именно такие люди развязывают войны, совершают преступления, сеют ненависть. Не избегай своих чувств, Дар. Они составляют важную часть твоей настоящей личности.

Джулиан заговорил в полный голос, обращаясь к людям в комнате.

– Эти леди и джентльмены – мои друзья. Леди и джентльмены, поздоровайтесь с моим другом Даром.

Мы обменялись сердечными рукопожатиями с каждым и мне предложили присесть.

– Мы ждали тебя, Джулиан. Это тот человек, о котором ты говорил? – спросил мужчина лет восьмидесяти по виду.

На нем был пиджак в клеточку, белая рубашка и бабочка. Редкие седые волосы были аккуратно зачесаны назад.

– Да, Питер. Это он. Ты не расскажешь ему то, что рассказал мне неделю назад, когда я заходил к вам? Твои слова так на меня подействовали. Мне бы хотелось, чтобы он услышал их от тебя.

– Что ж, – ответил старик, – я всего-то и сказал нашему юному другу Джулиану, что сейчас, подойдя к последней черте, я больше всего на свете жалею, что позволил музыке, которая звучала во мне, замолчать. Где-то глубоко в сердце я знаю, что мне надо было спеть ту песню, которая жила в моей душе, – сказал он мечтательно. У меня было призвание к творчеству, нужно было освободить и реализовать его. Я хочу сказать, что у каждого есть особое предназначение в жизни. Все мы и каждый из нас – удивительные существа, наделенные чудесными свойствами и невероятными способностями.

– Питер вел мотивационные семинары до того, как попал сюда, – пошутила одна из женщин.

Все засмеялись. Говорят, что нет лучше способа сблизить сердца, чем смех. Когда мы смеемся все вместе, все социальные барьеры, которые отдаляют нас друг от друга, рушатся, и мы обретаем настоящую связь с другими людьми. Об этом необходимо помнить. Именно тогда я почувствовал, как верны слова Джулиана: мы все братья и сестры, дети одной семьи. Мы все связаны друг с другом невидимыми нитями, и голос нового знания подсказывал мне, что не принимать эту истину значит попадать в плен иллюзии, созданной толпой. Мы не одиноки, понял я. Мы связаны. Потом я понял, что даже больше, чем смех, нас связывает общая боль. Если бы люди находили хотя бы полчаса, чтобы собираться и делиться друг с другом своими страданиями, все люди были бы друзьями. Не было бы врагов. Исчезли бы войны.

Тем временем Питер продолжал:

– Как я уже сказал, горше всего я жалею о том, что не прислушивался к себе. Я бы мог много чего сделать, я знаю. Когда я был молод, я отлично писал. Даже получил несколько наград в университете. Но моя мать хотела, чтобы я стал бухгалтером. Говорила, что, если я не послушаю ее, то никогда не прощу себе такой ошибки. На самом деле, ошибкой было обманывать себя и не делать то, для чего я был рожден. И вот теперь, а мне, по словам докторов, и осталась-то пара недель от силы, мне горько думать о своем выборе. Я растратил свою жизнь. Восемьдесят семь лет как одно мгновение. Кажется, только вчера я женился на Маргарет. Еще вчера я видел, как появляются на свет мои дети. А теперь Маргарет мертва, дети мои разъехались кто куда, живут собственной жизнью. Жизнь промелькнет, не успеешь и оглянуться. Дни сольются в недели, недели в месяцы, а месяцы в года. Сейчас ты выглядишь еще довольно молодо, но берегись! Однажды ты станешь таким, как я. Такова жизнь. Поэтому живи так, как тебе назначено судьбой. Жизнь слишком дорогая штука, чтобы проснуться только перед самым концом. Я жил умом своей матери, а должен был найти силы жить своим. Я потратил всю жизнь в попытках угодить другим. И где они сейчас? Все те люди, которым я хотел нравиться? Их нет здесь. Когда ты лежишь на смертном одре, единственный человек, перед которым тебе предстоит ответить, этот тот, чье отражение ты видишь в зеркале каждое утро. Будь с ним честен. Я предал себя. Так это называет Джулиан. Я виновен в этом преступлении. Вот что меня убивает. Не рак.

В комнате было очень тихо. Друзья Питера не поднимали глаз. Должно быть, всех опечалила не только история его величайшего разочарованная, но и то, что им недолго уже было оставаться вместе. Жизнь штука хрупкая. До того дня я никогда по-настоящему не понимал этого. Жизнь – драгоценный дар, который мы должны беречь и использовать с величайшим умением. Другой у нас не будет, вот что пугает нас сильнее всего. Тем не менее, люди, которые существуют в толпе, никогда не нажимают на паузу, чтобы задуматься о том, зачем они здесь, в чем смысл их жизни. Даже на минуту.

По дороге из Кэмден Кейвз, Джулиан рассказал мне одну историю. Однажды мудрец встретил на улице нищего. Нищий, не зная, с кем он заговорил, остановил мудреца и задал ему три вопроса: «Зачем ты здесь? Куда ты идешь? Действительно ли важно то дело, по которому ты идешь»? Мудрец посмотрел на нищего и спросил того, сколько денег он собрал за день. Получив честный ответ, мудрец сказал: «Пойди ко мне в услужение, и я заплачу тебе в десять раз больше, если ты будешь задавать мне три этих вопроса каждый раз перед тем, как я начинаю свои медитации, утром и вечером».