Бхагаван Раджниш - Опасно — Истина! Смелость принять непознаваемое

Но Смит просто подтвердил мое мнение. Я ждал... Кто-то должен был подтвердить его, и сенатор Боб Смит стал первым представителем этого особого класса идиотов Орегона. Он должен быть счастлив, что возглавил их! Теперь любой другой будет всего лишь вторым, а Боб Смит выиграл Нобелевскую премию.

Он также сказал, что нам нужно запретить оставаться здесь. Мы не совершали никакого преступления и никому не причиняем вреда. Мы заняты своим собственным делом — тогда почему эти политики гак потрясены, так взволнованы? Этот же самый человек полтора года назад говорил: «Эти люди действуют полностью в рамках закона, я ничего не могу сказать против них». Теперь, спустя полтора года, все изменилось.

Мы остались такими же, какими и были, но политическая ситуация изменилась, и теперь каждый, кто хочет упрочить свой политический статус, может заработать его на нас. Все политики это делают. Мы приносим им такую популярность, что они должны быть обязаны нам. Любой кандидат, который хочет победить на выборах, должен позаботиться об одном — сказать что-либо против нас; этого достаточно, чтобы выиграть. Все политики этим пользуются. А позиция сенатора сейчас очень шаткая, очень непрочная.

Мы можем помочь ему, не проблема. Он может осуждать нас, он может придерживаться линии, что нас нужно выгнать; он может делать все, что укрепит его политическую позицию. Мы будем рады, если поддержим хотя бы одного тонущего человека и спасем его статус. Возможно, он не поблагодарит нас, но мы и не ждем ничьей благодарности, мы просто оказываем гуманитарную помощь.

И помни: эти сенаторы в один прекрасный день могут превратиться в нищих. Политики либо обладают властью, либо оказываются на улице; среднего не существует. Даже такая влиятельная фигура, как Индира Ганди, однажды прислала мне письмо, в котором писала: «Я уговариваю своего сына Раджива поехать к тебе, чтобы ты отговорил его от поступления на службу в Индийские авиалинии. Он не хочет ехать».

И позиция Раджива была основательна. Он говорил ей: «В один прекрасный день ты лишишься власти — и как мы тогда будем содержать семью? У нас нет даже дома в собственности; я единственный в этой семье, кто зарабатывает деньги. Ты стара — я что, должен наблюдать, как ты окажешься на улице?» Она не смогла отговорить его. Через три года, когда она утратила свои позиции и к власти пришел премьер-министр Морарджи Десаи, именно Раджив вытянул ее. Во всяком случае, ей не пришлось просить милостыню.

Политика — странное ремесло. И стоит понять в отношении нее несколько вещей, поскольку они проливают свет на природу человеческого ума. Первое: только определенный тип людей притягивается к политике — так же, как определенный тип притягивается к науке, поэзии, живописи, музыке, танцам. Невозможно представить Уинстона Черчилля танцующим, это невозможно. Точно так же невозможно представить Нижинского в роли премьер-министра. Нижинский был танцором, возможно лучшим танцором за всю историю Земли; его танец обладал магической силой. Он был рожден, чтобы танцевать.

Это не тот талант, который можно развить; это нечто, присущее именно ему, его прирожденное качество. Его танец обладал такой магией, что никто не мог его повторить. Иногда во время танца он подпрыгивал настолько высоко, что это противоречило всем законам гравитации. Физики не могли объяснить этого. С таким весом невозможно подпрыгнуть на такую высоту. Но самое удивительное было то, как он приземлялся: очень медленно, как падающий на землю сухой лист; без всякого притяжения к полу. Это противоречило закону земного тяготения.

Земное притяжение — великая сила, магнит. Оно просто притягивает тебя, и ты ничего не можешь с этим поделать. Не в твоих силах решать, падать тебе быстрее или медленнее. Все, что летит к Земле, абсолютно беспомощно, — скорость падения определяет земное притяжение. И Земля так велика, что сила ее тяготения огромна; к тому же вес человека совсем не равен весу листа. И даже сам Нижинский удивлялся. Он видел себя медленно опускающимся — не падающим, а парящим...

Люди снова и снова спрашивали его: «Что это за техника, что это за метод?» Он отвечал: «Я удивлен не меньше вашего. Я сам не знаю. Я пытался это повторить, но у меня ничего не выходит. Это происходит непроизвольно, когда я полностью забываю о танце. Когда танцор исчезает, когда Нижинского больше нет, это случается. Я просто наблюдатель, просто зритель — как и вы. Я наблюдаю, как мое тело опускается вниз. Я пытался повторить это наедине, пробовал всеми возможными способами, и у меня никогда не получалось подпрыгнуть столь высоко и опуститься столь медленно. Я пытался сделать это перед друзьями, перед любимой, но мне ни разу не удавалось.

Поэтому я понял одно: есть вещи, которые невозможно пытаться совершить, которые не поддаются никакому методу, никакой технике или стратегии. Есть вещи, которые просто случаются, нужно просто позволить им случиться. А позволить случиться — значит не вмешиваться; не вмешиваться настолько, чтобы тебя просто не было, потому что даже твое присутствие окажется вмешательством».

Ты знаком с этим. Физики открыли странное явление. Оно распространено среди людей. Например, ты в ванной комнате строишь рожицы перед зеркалом, зная, что никто за тобой не наблюдает. Но стоит тебе подумать, что кто-то может подсматривать в замочную скважину, как все меняется. Ты перестаешь строить гримасы и начинаешь вести себя обычным образом. Тебя застали с поличным. Ты начинаешь делать вид, будто чем-то занят, хотя еще секунду назад ничем не занимался.

Современные ученые пришли к выводу, что очень трудно наблюдать за движением электронов. Сейчас существуют приспособления, которые позволяют это делать, но проблема в том, что, как только за ними начинают наблюдать, их движение меняется — в точности как в случае с замочной скважиной. Электрон начинает вести себя по-другому. Физики так и не пришли к какому-либо выводу по этому поводу — что тут можно сказать? Но ясно одно: электрон обладает сознанием, как и мы. Другого объяснения нет; иначе каким образом он понимает, что за ним наблюдают?

Нижинский сказал: «В момент, когда я полностью отсутствую, когда меня нет, внезапно это случается. И когда это случается, я просто наблюдатель. Если в этот момент я начну смотреть по сторонам, это прекратится. Однажды я упал в середине своего прыжка с такой силой, что сломал ноги. Вошло «Я», и это явление исчезло; притяжение с такой силой повлекло меня вниз, что я неуклюже рухнул на землю». В других случаях он спускался, как перо, и, приземляясь, не издавал ни звука.

Есть прирожденные поэты, есть прирожденные танцоры. В действительности каждый рожден, чтобы быть кем-то. Некоторым удается найти то, для чего они были рождены, и это самые благословенные люди на Земле. Но те, кто начинают двигаться в другом направлении, становятся самыми несчастными.