Джулия Кэмерон - Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни
- Название:Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент «Лайвбук»aadd0e21-c534-11e3-bab0-0025905a069a
- Год:2015
- Город:Москва
- ISBN:978-5-904584-96-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Джулия Кэмерон - Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни краткое содержание
Пишете вы по любви или за деньги, чтобы сбежать от действительности, заземлиться, настроиться, отстраниться – это занятие может и должно приносить чистое наслаждение. Неважно, хотите ли вы написать главный роман этого века или ведете личный дневник о событиях дня, эта книга вложит перо вам в руку. Для всех пишущих книга Кэмерон станет незаменимым советчиком и, вместо правил орфографии и пунктуации, расскажет про то, как найти в себе слова, завоевать их доверие и выразить на бумаге любые образы, события и чувства.
Как и в предыдущих книгах, Кэмерон предлагает множество увлекательных упражнений и рекомендаций, опробованных ею на практике.
Право писать. Приглашение и приобщение к писательской жизни - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Но мы не сидим там одни-одинешеньки. Мы в комнате, где битком переживаний, где не протолкнуться от наших воспоминаний, мыслей, чувств, дружб, приобретений и потерь. Сегодня я одинока, потому что вчера написала недостаточно. Если не пишу, упускаю нить собственного сознания. Теряю себя. Мне не хватает меня самой, моей осознанности. Хотя может казаться, что не хватает кого-то еще – но и так бывает.
Нынче мне не хватает друга Дэвида. Он улетел в Европу по работе и сегодня не выходил на связь. Мне не хватает потока его мыслей в мою жизнь. Его присутствия и того, как он поразительно умеет меня смешить. Дэвид «врубается» в меня. Отчасти мне недостает и той себя, в которую он врубается. Я пишу эти строки и понимаю, что вчера не писала и потому упустила из виду ту себя. Потеряла себя сама и обвинила в этом Дэвида. Вообще-то мне недостает нас обоих.
Минуту назад мне звонила подруга Лора. Звонила поговорить об одиночестве. Сейчас она переживает многомесячную разлуку с любимым.
– Знаешь, как я с этим справляюсь, – рассказывает она. – Я просто пишу и так продираюсь через это.
Не писать – одиноко. Не писать – значит зацикливаться на себе. Обрывать связь с окружающими. И с самим собой. Писать – значит поглядывать на внутренний компас. Сверяться и находить ориентиры. Ага! Я чувствую, думаю, помню… Когда мы знаем точно, что именно делаем, становимся открытее, точнее и доброжелательнее во всем: я все еще скучаю по Дэвиду, но уже не могу винить его в этом. Сама виновата, что не писала вчера.
Именно поэтому я считаю, что писательство – защита от одиночества. Это бальзам, который его исцеляет. Это связь в первую очередь с самим собой, а следом и с другими. Мы занимаемся «письмом», а ведь это и есть письма. Самим себе. И всему миру.
ТЫ
Мое «я» – одинокое дерево.
Сей пейзаж оголен.
Вообще-то я вру.
Сирени в цвету.
Яблони вспенены кружевом.
Одуванчики, ромашки —
Нас тут целая компания.
Но все они – как церкви
Без шпиля. Неполнота.
Ты – мое племя.
Сочинив этот стишок, я точнее могу назвать, что, помимо возможности писать – чтобы справиться с одиночеством, – мне не хватает человеческого общения, разговоров, идей. Стишок подсказывает, что, окончив писать, я двину в город, – поговорить с продавцами в лавках под предлогом покупки бумаги. Это всё – эквилибристика, всё – точность падений и взлетов.
Вчера я не написала столько, сколько собиралась, поэтому и не решилась куда-то пойти. Осталась дома и суетилась по пустякам. Перекладывала бумаги, сортировала папки и всячески «наводила порядок». К вечеру я позвонила нескольким друзьям, но все они были заняты и сказали, что перезвонят. Тогда я уселась смотреть документальный фильм, но мне все еще хотелось поболтать. Чувствовала: что-то не так, не завершено.
Когда я пишу недостаточно, меня терзает ощущение недомогания. Это голод, который невозможно утолить чем-то еще. Я скучаю по собственной душе. Пытаюсь вернуть ее, общаясь с другими людьми. Хоть мельком увидеть ее в кино. Я навожу порядок в кабинете, надеясь отыскать ее. Изнываю от одиночества и жалуюсь, обвиняя во всем друзей. Стараюсь все исправить, как могу, а уже потом – когда я украсила кабинет цветами, прибралась в нем, поворчала на своих нерадивых друзей – я все же вспоминаю: ах да, мне нужно писать. Может, именно от этого мне так неймется…
У меня немало друзей-писателей. И я легко замечаю, когда им не по себе. И легко подумать: «М-да, Эду явно сейчас не пишется. Он сам не свой», или, наоборот: «У Натали, наверное, работа кипит – такая она солнечная последнее время».
«Не могу сейчас говорить, – сказал Джон, когда я позвонила ему два дня назад. – У меня три недели были гости, и мне ужасно не хватало времени, чтобы писать. Мне просто надо сесть за работу. Надо писать».
Я прекрасно понимаю его настоятельную потребность. Со временем это занятие становится похожим на марафонский бег: как бегун страдает, пропустив пару дней тренировок, так и писатель скучает по работе. Творческому спортсмену достаточно нескольких строк – как нескольких миль – чтобы поддерживать форму и настрой. Без регулярных тренировок растет напряжение. Возникает раздражительность. Жизнь будто делается гораздо менее уютной. Но хватит и одного хорошего писательского дня, чтобы все исправить.
У меня немало друзей, которые не считают себя писателями и все равно пишут. Как некий творческий фельдшер, я предлагала отчаявшимся друзьям подарить себе три страницы рукописного текста по утрам и убедиться, что это поднимет им настроение. И действительно поднимает. Придает им сил. И ощущение потока.
Литературное творчество протекает сквозь мою жизнь, как река. Я всегда слышу ее: иногда громче, как Рио-Гранде по соседству, что гремит и бурлит, когда в горах по весне тает снег. Иногда тише, эдакое «плюх-плюх-плюх». А иногда так тихо, что мне, чтобы ее услышать, приходится подбираться поближе, но течет она без остановки, она всегда со мной. Она как рокот прибоя, постоянный, повторяющийся, что превращается в белый шум, которого не замечаешь, пока не удалишься от побережья и не лишишься его.
«Обделенность» этим творческим потоком – вот что делает нас одинокими. И еще это вопрос веры. Когда я не пишу, когда не исцеляю себя словом, у меня начинается легкая – а иногда и не такая уж легкая – паранойя. Я не в себе. Не в порядке. Не в своей тарелке и не в теме. Это ощущение разобщенности с человеческим родом – симптом того, что мы недостаточно пишем. Когда пишу достаточно часто, мне интересно, чтó я говорю. А когда интересно мне, я с готовностью верю, что и другим будет интересно. И когда я выплескиваю всю себя на бумагу, во мне освобождается пространство для внешних мыслей, внешних идей. В общем, больше места для общения. И меньше – для одиночества.
Способ приобщения
Это упражнение расширяет перспективу. Часто одиночество настигает нас, потому что мы потеряли широту обзора, масштаб и панораму своей жизни. В этом упражнении вам предлагается установить связь с персонажем из мифа, архетипом, как это может показаться, – с вашей Древней Сущностью. Некоторым он напоминает Оби-Вана Кеноби из «Звездных Войн», кому-то – Мерлина, Владычицу Озера или даже добрую фею-крестную. Эта Внутренняя Сущность, как бы вы ее себе ни представляли – а ее облик может еще как вас удивить, – по сути есть ваш духовный спутник.
Засеките час времени. Если пишете дома, налейте себе чаю, кофе или какао. Если пишете в кафе – закажите сидр со специями, капучино, смузи или еще что-нибудь уютное. Устройтесь поудобнее, прикоснитесь к странице и пустите вашу более взрослую и мудрую внутреннюю восьмидесятилетнюю самость написать вам письмо о вашей жизни. Дайте ему посмотреть на вашу жизнь с высоты своих лет, предложить вам мудрые советы и подсказать, что делать. Пишите полчаса или дольше, если захотите. Не исключено, что вы пожелаете применять этот метод постоянно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: