Шри Ауробиндо - Шри ауробиндо. Эссе о Гите – I

В нас продолжает действовать воля природного существа, завладевающего прикосновениями внешнего мира ради удовлетворения различных сторон своей личности, а воля во время этого овладения – это всегда воля желания, страсти и привязанности к нашим трудам и их результатам, воля Природы в нас; наша личная воля, говорим мы, но наша эгоистическая личность – создание Природы, она не является и не может быть нашим свободным «Я», нашим независимым существом. В целом – это действие форм проявления Природы. Действие может быть тамасическим, и тогда наша личность инертна, подчинена механическому круговороту вещей, удовлетворена им, не способна ни к какому энергичному усилию, направленному к более свободной деятельности и господству. Действие может быть раджасическим, и тогда наша личность обладает неугомонной активностью, жадно набрасывается на Природу и пытается заставить ее служить себе, удовлетворять свои потребности и желания, но не понимает, что это внешнее господство является рабством, поскольку ее потребности и желания – это потребности и желания природы, и пока мы подчинены им, свободы для нас быть не может. Действие может быть саттвическим, и тогда мы обладаем просвещенной личностью, которая старается жить разумом или осознать некий предпочтительный идеал добра, правды или красоты; но этот разум все-таки подвластен внешним проявлениям Природы, а идеалы представляют собой лишь изменяющиеся аспекты нашей личности, в которых мы в конечном итоге не находим ни твердой нормы, ни постоянного удовлетворения. Мы продолжаем вращаться на колесе изменения, в своих оборотах через эго подчиняясь некоей Силе внутри нас и внутри всего этого, но сами этой Силой не являясь и не находясь в единении с ней. Здесь все еще нет истинной свободы и подлинного господства.

И все-таки свобода возможна. Для того чтобы обрести ее, сначала мы должны уйти в себя от воздействия внешнего мира на наши чувства; иначе говоря, мы должны жить внутри и иметь возможность сдерживать естественную погоню чувств за внешними объектами. Господство над чувствами, способность действовать без всего того, чего они жаждут, – вот первое условие истинной жизни души; только так мы можем начать ощущать внутри себя душу, которая по своему восприятию прикосновений внешних вещей отличается от изменений ума, душу, которая в глубине своей возвращается к чему-то самосущему, неизменному, спокойному, выдержанному, грандиозному, безмятежному и величественному, властелину самого себя, на что не оказывают влияния энергичные движения нашей внешней природы. Но этого нельзя сделать до тех пор, пока мы не перестанем подчиняться желанию. Ибо именно желание, принцип всей нашей поверхностной жизни, удовлетворяется жизнью чувств и использует в своих интересах игру страстей. Таким образом, мы должны избавиться от желания, и когда будет уничтожена эта наклонность нашего природного существа, утихнут страсти, являющиеся ее эмоциональными результатами; ибо радость и горе обладания и утраты, успеха и неудачи, приятных и неприятных прикосновений, которые их питают, уйдут из наших душ. Тогда мы обретем спокойную уравновешенность. И поскольку мы пока должны жить и действовать в мире, а наша природа в трудах должна искать плоды наших трудов, мы должны изменить эту природу и исполнять труды без привязанности к их плодам, иначе останутся желание и все его последствия. Но каким образом мы можем изменить нашу природу исполнителя трудов? Путем отделения трудов от эго и личности, понимая разумом, что все это – лишь игра гун Природы, путем отделения своей души от этой игры, превращая ее прежде всего в наблюдателя, следящего за деяниями Природы, и оставляя эти труды Силе, которая в действительности за ними стоит, чему-то в Природе, что стоит выше нас самих, не нашей личности, а Властелину Вселенной. Но ум всего этого не позволит; его природа состоит в том, чтобы гнаться за чувствами и увлекать за собой рассудок и волю. Следовательно, мы должны научиться успокаивать ум. Мы должны достичь того абсолютного покоя и тишины, где мы осознаем спокойное, неподвижное, блаженное «Я» внутри нас, которое никогда не тревожат и на которое никогда не оказывают воздействия прикосновения вещей, которое является самодостаточным и только там находит свое вечное удовлетворение.

Это «Я» есть наше самосущее бытие. Оно не ограничено нашим личным существованием. Оно одинаково во всех существованиях, проникает повсюду, уравновешено по отношению ко всему, своей бесконечностью поддерживает всю деятельность вселенной, но не ограничено ничем конечным, не видоизменяется вместе с изменениями Природы и личности. Когда это «Я» обнаруживается внутри нас, когда мы чувствуем его покой и тишину, мы можем перейти в него; мы можем перенести равновесие нашей души с его низшего погружения в Природу и возвратить его в «Я». Мы можем сделать это благодаря силе достигнутого нами покоя, уравновешенности, бесстрастной безличности. Ибо по мере того, как они возрастают, обретают свою полноту, по мере того, как мы подчиняем им всю нашу природу, мы переходим в это спокойное, уравновешенное, бесстрастное, безличное, всепроникающее «Я». Наши чувства погружаются в эту тишину и воспринимают прикосновения к нам мира в высшей степени спокойно; наш ум погружается в тишину и становится спокойным универсальным свидетелем; наше эго растворяется в этом безличном существовании. Мы все видим в этом «Я», которым мы стали; и мы видим это «Я» во всем; мы становимся единым существом со всеми существами в духовной основе их существования. Благодаря совершению трудов в этом бескорыстном спокойствии и безличности они перестают быть нашими, прекращают связывать или тревожить нас своими реакциями. Природа и ее гуны плетут паутину ее трудов, не влияя, однако, на наше не знающее горя самосущее спокойствие. Мы отказываемся от всего и все отдаем единому, уравновешенному и универсальному Брахману.

Но здесь имеются две трудности. Во-первых, здесь, кажется, существует противоречие между этим спокойным и неизменным «Я» и действием Природы. Каким образом вообще существует действие и как может оно продолжаться, раз мы погрузились в неизменное Самосуществование? Где в нем находится воля к трудам, которая сделала бы возможным действие нашей природы? Если мы вместе с Санкхьей говорим, что воля заключена в Природе, а не в «Я», в Природе должен быть мотив и сила, чтобы при помощи интереса, эго и привязанности втянуть душу в ее деяния, а когда эти вещи перестают отражаться в сознании души, иссякает сила Природы, а с ней исчезает и мотив трудов. Но Гита не принимает этой точки зрения, которая действительно вроде бы делает необходимым существование многих Пуруш, а не единственного универсального Пуруши, иначе отдельный опыт души и ее отдельное освобождение, в то время как миллионы других все еще остаются в неволе, были бы непонятны. Природа – это не отдельный принцип, но сила Всевышнего, продвигающаяся в космическом творении. Но если Всевышний есть лишь это неизменное «Я», а личность – только нечто, выдвинувшееся из него в Силе, тогда в тот момент, когда он возвращается и обретает свое равновесие в «Я», должно прекратиться все, кроме величайшего единства и величайшего покоя. Во-вторых, даже если каким-то таинственным образом действие все еще продолжается, все-таки, поскольку «Я» уравновешено по отношению ко всем вещам, не может иметь значения, исполняются труды или нет, или, если они исполняются, не может иметь значения, какая именно работа исполняется. Зачем тогда эта настойчивость, сосредоточенная на самой острой и гибельной форме действия, эта колесница, эта битва, этот воин, этот божественный возница?