Бхагван Раджниш - Дао. Три сокровища. Беседы о «Дао Де Цзин» т. 2

Александр вынужден был пойти, потому что солдатам пришлось прийти обратно и сказать: «Он редкий человек, излучающий свет, в нем так много неизвестного. Он голый, но в его присутствии не чувствуешь, что он голый, только через долгое время вспоминаешь об этом. Он такой могущественный, что в его присутствии просто забываешь обо всем в мире. Он завораживает, великая тишина окружает его, и вся округа в восторге от него. На него стоит посмотреть, но, кажется, над ним, беднягой, маячит несчастье, потому что он говорит, что никто не может его никуда забрать и что он не раб чей-нибудь».

Александр пришел посмотреть на него с обнаженным мечом в руке. Саньясин засмеялся и сказал: «Положи свой меч на землю, он здесь бесполезен. Вложи его обратно в ножны, он бесполезен здесь, потому что ты можешь зарезать только мое тело, а его я покинул уже очень давно. Твой меч не может зарезать меня, поэтому верни его на место и не будь ребенком». И сказано было, что в первый раз Александр последовал чьему-то приказу именно потому что в присутствии этого человека он забыл, кто он. Он вложил меч в ножны и сказал: «Мне никогда еще не встречался такой прекрасный человек». И вернувшись домой, он сказал: «Трудно убить человека, который готов умереть, бесполезно убивать его». Можно убить только того, кто сражается; тогда есть смысл в убийстве, но вы не можете убить человека, который к этому готов и говорит: «Вот моя голова, можешь отрубить ее». И Дандани в действительности сказал: “Вот моя голова, можешь отрубить ее. Когда голова упадет, ты увидишь, как она упадет на песок, и я тоже увижу, как она упадет на песок, потому что я — не тело, я — свидетель”.

Александру пришлось доложить своим друзьям: «Там были саньясины, которых я мог привезти, но они не были настоящими саньясинами. Потом я встретил человека, который действительно представлял собой нечто очень редкое, и ваши сведения о том, что это редкий цветок, верны. Никто не может оказать на него давление, потому что он не боится смерти. Когда человек не боится смерти, как вы можете его принудить что-то сделать?»

Это ваш страх делает вас рабом, именно страх. Когда вы бесстрашны, вы больше не раб. Действительно, это ваш страх заставляет вас делать других своими рабами до того, как они постараются сделать раба из вас.

Бесстрашный человек и сам никого не боится, и не старается, чтобы его боялись другие. Страх полностью исчезает.

Лао-цзы наблюдает жизнь во всех ее измерениях и видит, что в жизни нет борьбы. Сама идея борьбы ошибочна и принадлежит человеку. Это человеческий разум видит в жизни насилие; его там нет, это заблуждение.

Лев бросается на свою добычу и пожирает ее, но это не насилие, потому что самой идеи насилия не существует. Добыча сдается, и лев пожирает ее. Это естественное взаимодействие; добыча становится львом, вот и все. Когда лев не голоден, он ни на кого не бросается, даже мышка может пройти вблизи от него и мило поболтать или посплетничать.

Лев — не насильник, он просто ест свою пищу. А в природе все является чьей-то пищей; вы ничего не можете найти в природе, что не являлось бы чьей-то пищей.

Все составляет цепь: дерево ест землю, и земля превращается в плод. Потом вы едите плод, и плод становится вашей плотью, потом вы умираете, и земля опять поедает вас. Потом растет дерево, оно ест землю, и плод растет. Другой человек — ваш сын или сын вашего сына, ваш внук — будет есть плод, так же как вы поедали своего деда. Это просто продолжается, движение по кругу. Здесь никто не едок и никого не едят: каждый становится едоком и пищей в свою очередь. Поэтому из этого постоянного цикла Георгий Гурджиев понял, что человек должен быть пищей для чего-то. Если все — пища, тогда и человек должен быть пищей для чего-то, иначе зачем человек существует? Он создал миф это миф, но идея его прекрасна — он создал миф, что человек — это пища для Луны, и, когда вы умираете, Луна поедает вас.

Это просто шутка, но идея прекрасна, многозначительна, потому что когда все является пищей для чего-нибудь еще, человек тоже должен быть пищей для чего-нибудь. Но нет нужды обращаться к Луне. Я не иду так далеко. Я вижу весь цикл и так. Земля поедает вас, и цикл продолжается, колесо вращается. Это простой процесс, здесь нет насилия, ничего такого.

Уже внутри вас, в вашем теле существуют миллионы крохотных жизней. Они поедают вас. Миллионы жизней — но не имеют о вас понятия, вы всего лишь пища для них. Как вы поедаете других, так и вас поедают. Это процесс простой, естественный. По правде говоря, вам не стоит говорить о жестокости, в природе ее не существует. Только человек жесток.

Жестокость проявляется, когда вы начинаете убивать не для того, чтобы питаться. Вы идете в джунгли, в лес, убиваете животных и называете это «игрой». Ни одно животное нельзя склонить к тому, чтобы оно убило кого-то ради «игры», только человека. Глупость достигла своего пика. Вы убиваете льва потому что хотите его головой украсить свои стены, вы делаете что-то абсолютно бесполезное. Ни один лев не заинтересуется вашей головой, даже если вы ему дадите ее, он не заберет ее с собой. А если заберет, другие львы поднимут его на смех: «Этот лев сошел с ума». Какой смысл в том, чтобы принести человеческий череп и использовать его как украшение? Но человек Глуп. Люди убивают просто ради удовольствия убивать. Нигде больше не существует жестокости. Когда вы убиваете просто для явного удовольствия убивать, я называют это жестокостью. Тогда это жестокость. В другом случае это не жестокость. В природе просто есть что-то, к примеру, лисица. Сейчас лисицы больше нет, лисица съедена львом, лисица стала частью льва. Это действительно трансформация, лиса достигла более высокой стадии во льве; больше ничего. Здесь все просто. Дерево поедает землю, и она становится цветами, красными цветами. Это трансформация. Здесь нет ничего неправильного.

Лао-цзы обращался к жизни, спокойно смотрел, наблюдал и видел предметы, много предметов; но основа всех предметов в том, что все движется к своей противоположности. Река стремится к океану, где она исчезает, стремится к своей смерти, но это не смерть, на самом деле река становится океаном. Поэтому здесь может быть две точки зрения. Вы можете думать, что река умирает, потому что впадает в океан, поглощена, съедена океаном. Это одно мнение. Есть и другая точка зрения, более глубокая: река вновь становится океаном. Вначале она была океаном и снова и снова будет двигаться и становиться океаном. Это цикл. С солнечными лучами она поднимется в небо, станет тучами, тучи будут двигаться, они превратятся в муссон и опять прольются ливнями на Гималаи, на Ганготри, на Ганг, и затем Ганг опять потечет и вольется в океан.