Владимир Лермонтов - Дельфания

…Приходила весна во все дома маленького городка его детства, она вливалась и в их квартиру. Мама мыла окна после долгой зимы. Все окна были распахнуты, в душное жилище влетало звонкое солнце; вместе с синевой нового неба врывался свежий воздух, полный птичьего гомона и весеннего цветочного благоухания. Посреди комнаты стояли ведра с мыльной водой, на подо— конниках лежали тряпки и скомканные газеты, по всей квартире царил беспорядок генеральной уборки. В чистых, вымытых стеклах, как в алмазах, играли солнечные зайчики, ослепляя радужными переливами. А потом вдруг в окне отразилась небесная синева, которая вспыхнула и вошла в сердце мальчика Кости, распахнув своей необъятностью и чистотой ребячью душу, превратив ее в бесконечный мир нежного и доброго голубого Света. И тогда в сердце ребенка вдруг всколыхнулся и затрепетал живой океан, который, оказывается, всегда был в глубине его существа, но только сейчас он обнаружил его. Это было отражение другой жизни, которая существовала где-то там, высоко в небесах. Ее маленький лучик сошел в Костино сердце, но даже он был уже бесконечно большим для мальчика. А этот небесный синий Свет был как мост, похожий на легкую и зыбкую радугу, по которому можно дойти туда, очень высоко, в царство вечной любви и счастья. Костя тогда увидел, что там, в этом царстве, никогда не бывает ни туч, ни облаков, там всегда светит солнце, там всегда играет музыка вечной Жизни. Может быть, некоторые птицы иногда, поднимаясь высоко в небеса, попадают в преддверие этого царства, а йотом спускаются к нам на землю и поют баллады о Царстве Небесном?

Константин стал рассматривать стайку птиц, приютившихся в ближайших кустах скумпии. Ничто земное не касается их, думал он, поют и радуются божьи твари жизни, будто нет ни страданий, ни боли, ни войны.

Целые сутки в таких размышлениях и переживаниях пролежал Константин, глядя в небо сквозь слезы. Ночью выглянули звезды, и как-то отлегло на сердце. Он вдруг по-настоящему увидел тот мир, который уже почти что полвека окружал его, он в нем жил, но по— настоящему не понимал его. Этот мир, оказывается, был бесконечно прекрасен и удивителен.

Ин смотрел, как загадочно мерцают далекие звезды, как проносятся метеориты, как восходит луна, и его душа начала расцветать и оттаивать. Он смирился со всем, принял все, даже неотвратимость своей кончины, и в тайниках его души вдруг начался процесс, который был похож на таяние снега под лучами весеннего, теплого солнца. Для него это было откровением, потому как абсолютно неожиданно и ничем не объяснимо за скорбями, отчаянием и болью вдруг пришла неземная благодать и небесный покой. О таких состояниях души он совершенно забыл. Он вновь прикоснулся к тому, к чему прикасался только в детстве, а потом просто отбросил, ибо повзрослел и считал, что это позволяют себе лишь старые или слабые люди с воспаленным воображением.

Не известно, сколько времени длилось это благодатное состояние, потому как Константин словно выключился из обычного времени и пространства. Он лежал под непроницаемой вечностью ночного неба с рассыпанными на нем блистающими звездами, и сердце его в страхе и восторге сжималось и трепетало от созерцания этой фантастической картины. Но потом произошло нечто необычное и таинственное. Вдруг та часть неба, которую охватывал его взор, затрепетала как живая вместе со звездами, будто они были вышиты на черной ткани, которую внезапно дернули, отчего она пришла в волнистое, трепетное движение. Но самое главное было то, что ткань та была не мертвой, а живой. Это было похоже на обнаженный внутренний орган человека. Бог мой, осенило Константина, вселенная живая!

А потом он думал о том, что каждую ночь кто-то рассыпает небесные бриллианты на черном бархате небес. И это чудо видят лишь те, кто не спит от счастья или горя, от одиночества или оттого, что кто-то нашел кого-то. Все они смотрят на этих далеких странников и ведают им свои мысли и чувства. Сколько звезды могли бы рассказать! Ведь им поверяют самое сокровенное, самое важное, самое дорогое. Мир спит, а звезды бодрствуют и слушают дыхание маленьких человечков, несущихся на маленьком голубом зернышке. Что там во вселенной? Слышит ли кто? Как передать то чувство, когда ты, такой беззащитный и слабый лепесток жизни, остаешься один на один с мирозданием? Слышите, звезды и небо? Это я здесь смотрю на вас, мне так грустно, скажите что-нибудь…

И Константин дал обещание, что, если он выживет, то посвятит свою жизнь служению добру, правде и любви.

Утром он почувствовал себя значительно лучше и сумел даже встать на четвереньки, и таким образом он начал обследовать местность вокруг себя. И в пятидесяти шагах он обнаружил бесшумно струящийся из земли, спрятанный скалистыми выступами горячий минеральный источник. Константин жадно пил целебную воду и думал о том, что Господь услышал его и дал ему эту криницу для исцеления. Это было действительно чудо!

Теперь Константин никуда не спешил и решил здесь жить до полного выздоровления. В его душе произошло такое глубокое изменение, что он будто заново родился на свет и начинал новую жизнь. Он вдруг увидел, насколько красива и великолепна природа, по которой он шествовал уже столько дней, но не замечал ее. В его сердце будто стал бить родник нового восприятия бытия, когда радуешься всему на свете просто так, как ребенок.

Через месяц Константин почувствовал себя настолько хорошо, что отправился в путь. Он постоял у источника, которому обязан был исцелением, поклонился ему и поблагодарил.

Теперь он шел не спеша, он слушал и внимал природе. Каждый его день был днем откровений и познаний удивительных мест. Вот он идет по самшитовому лесу. Здесь тихо, прохладно, будто на морском дне. Вокруг полно ярко-зеленых подушек мха. А сейчас Константин движется в пихтовом лесу. Огромные, до пятидесяти метров высотой деревья похожи на сказочных, лохматых великанов. Тишина, лишь изредка доносится крик сойки и стук дятла. Затем он идет вдоль ущелья необыкновенной красоты. Внизу бушует и пенится река, образуя пороги и водопады. Из дубового леса он входит в буковый, затем в грабовый. Наконец появляются деревья клена, березы, осины, заросли вечнозеленого рододендрона. С деревьев свисают папоротники метровой высоты. Девственная природа! А вот и горы появились на горизонте. Ледники искрятся под солнцем. Дивен мир Твой, Господи!

Константин уже не искал пустынника Нектария, все это ушло на какой-то задний план. Он просто шел, наслаждался жизнью, и жизнь эта протекала уже не где-то там, за горизонтом, а проходила через его сердце. Вокруг него был все тот же лес, горы, небо и солнце, но теперь это все стало совсем иным, будто он начал проникать в самую суть бытия, мироздания и природы. И во всем: в каждый травинке, былинке, листике, жучке, цветочке, птичке он видел внутренний, божественный свет. Тот мир, который прежде казался враждебным, безжалостным и неодухотворенным, вдруг ожил, засветился и заговорил с Константином всеми своими голосами, ароматами и красками. У него было такое чувство, словно он всю жизнь куда-то шел и шел, но никак не мог добраться до цели, а вот сейчас вдруг пришел, и ЭТО оказалось не где-то снаружи, а у него внутри, в его сердце, в его душе.