Array Далай-лама XIV - Искусство быть счастливым

— Мне очень понравились все, кроме Рольфа, того писателя… Он показался мне каким-то высокомерным, недружелюбным.

— Я знаком с ним уже несколько лет, — сказал мой друг — Я знаю, что он часто кажется людям именно таким, как ты сказал, но он просто немного стеснителен и на первых порах не уверен в себе. На самом деле, если познакомиться с ним поближе, он прекрасный человек…

Эти слова меня не убедили. Мой друг продолжал:

— …хотя он известный писатель, у него была очень трудная жизнь. Рольф действительно много страдал. Во время Второй мировой войны его близкие ужасно пострадали от рук нацистов. У него самого было двое детей, которых он очень любил. Дети Рольфа страдали от редкой врожденной генетической болезни, превратившей их в физически и умственно неполноценных. И вместо того чтобы ожесточиться или изображать из себя мученика, он попытался справиться со своими проблемами с помощью общения с другими людьми и посвятил немало лет работе с инвалидами. Он совершенно особенный человек, если узнать его поближе.

Так случилось, что в конце той недели я вновь повстречался с Рольфом и его женой на небольшой взлетной полосе, заменявшей местный аэропорт. Мы купили билеты на один и тот же рейс в Дели, который, как оказалось, был отменен. Следующий рейс должен был быть через несколько дней, поэтому мы решили вскладчину арендовать машину до Дели. Нам предстояла изматывающая десятичасовая поездка. Скудная информация о Рольфе, которой поделился мой друг в кафе, несколько изменила мое отношение, и пока мы ехали, я чувствовал себя более открытым к нему и вновь попытался завести разговор. Поначалу его реплики были такими же скупыми и холодными, однако вскоре моя открытость и настойчивость позволили мне обнаружить, что, как и говорил мне мой друг, эта отстраненность в большей степени объяснялась застенчивостью, чем высокомерием…

К концу изнурительной поездки по пыльным северо-индийским дорогам Рольф уже казался мне искренним человеком и прекрасным попутчиком. Я понял, что совет Далай-ламы «принимать во внимание жизненные обстоятельства тех людей, с которыми общаешься» был не настолько банальным, как показалось на первый взгляд. Да, возможно, он был простым, но не примитивным. Иногда слова, которые мы отвергаем как простые и наивные, оказываются наилучшим ответом.

Несколько дней спустя я все еще находился в Дели — у меня оставалось два дня до вылета домой. После умиротворяющей Дхарамсалы суета Дели меня угнетала. Настроение было хуже некуда. На улицах невыносимо жарко и грязно, повсюду толпы людей, а тротуары кишат уличными мошенниками всех мастей. На раскаленных улицах Дели я был белой вороной, чужестранцем с Запада, мишенью для нищих и карманников, которые гурьбой встречали меня в каждом квартале. Я чувствовал себя так, будто бы на моем лбу было вытатуировано слово «ЛОПУХ». Это полностью деморализовало меня.

В то утро я стал жертвой банальной уличной аферы в двух действиях. Один из мошенников, улучив момент, плеснул мне на обувь красную краску, а на другом конце квартала его сообщник, мальчишка-чистильщик обуви, обратил мое внимание на пятна краски и предложил свои услуги за обычную плату. Он старательно чистил мне обувь несколько минут. Закончив, он как ни в чем не бывало назвал огромную сумму, примерно равную двум средним зарплатам в Дели. В ответ на мое возмущение он заявил, что именно эта цифра и прозвучала вначале. Я вновь отказался платить, и мальчишка поднял крик, собирая вокруг нас толпу и жалуясь, что я якобы отказываюсь платить ему за уже выполненную услугу. Позже в тот день я узнал, что это обычный вид мошенничества, на который попадаются ничего не подозревающие туристы. Требуя огромную сумму, чистильщик обуви начинает вопить и собирать зевак в надежде выманить деньги у туриста, который должен смутиться и постараться избежать шумной сцены.

Если вам трудно достичь взаимопонимания с другим человеком, то иногда очень полезно поставить себя на его место и подумать о своей реакции.

В тот день я обедал с одной из моих коллег в своем отеле. События утра были быстро позабыты, когда она начала расспрашивать меня о недавних интервью с Далай-ламой. Мы увлеклись обсуждением взглядов Далай-ламы на проблему сочувствия и умения поставить себя на место другого человека. После обеда мы сели в такси и отправились навестить общих друзей. Когда такси тронулось с места, я вновь вспомнил об утренней афере, и тут мой взгляд упал на водительский счетчик.

— Остановите машину! — закричал я. Моя попутчица вздрогнула от неожиданности. Водитель такси угрюмо посмотрел на меня в зеркало заднего вида, но продолжил движение.

— Остановите! — вновь заорал я, уже более истеричным голосом.

Моя попутчица была шокирована. Машина остановилась. Я махнул рукой на счетчик и закричал:

— Вы не обнулили счетчик! Когда мы тронулись, на нем было больше двадцати рупий!

— Извините, сэр, — сказал он с тупым безразличием, которое еще больше взбесило меня, — я забыл… сейчас сброшу…

— Не надо ничего сбрасывать, — взорвался я, — с меня хватит того, как вы заламываете цены, наворачиваете круги и стараетесь обобрать человека всеми возможными способами… Я… я просто… сыт по горло! — гневно бушевал я, брызгая слюной. Моя попутчица смутилась. Водитель такси просто уставился на меня с тем выражением, которое часто видишь у священных коров, разгуливающих по самым оживленным улицам Дели и останавливающихся посреди дороги с явным намерением создать пробку. Он смотрел на меня так, как будто мой взрыв негодования казался ему просто утомительным и скучным. Я швырнул несколько рупий на переднее сиденье и без дальнейших объяснений открыл дверь машины для своей попутчицы и сам последовал за ней.

Через несколько минут мы сели в другое такси и продолжили путь. Но я никак не мог успокоиться. Пока мы ехали по улицам Дели, я продолжал жаловаться на то, что «все» в этом городе стараются обмануть туристов, видя в них только источник наживы. Моя коллега молча выслушала мое возмущение. Наконец она сказала:

— Послушай, двадцать рупий — это всего лишь четверть доллара. К чему так напрягаться?

Во мне закипел праведный гнев.

— А как же принцип? — воскликнул я. — Я не понимаю, как можно сохранять невозмутимость, когда подобный обман — на каждом шагу. Разве тебя это не раздражает?

— Что ж, — медленно сказала она, — в какой-то момент я тоже была возмущена, но потом я подумала о том, что мы обсуждали за обедом, — о необходимости понимания, об умении поставить себя на место другого человека. Пока ты возмущался, я попыталась понять, что у меня может быть общего с этим водителем такси. Мы оба любим хорошо поесть, хорошо поспать, хотим быть любимыми и так далее. Затем я попыталась представить себя на его месте. Вот я целый день сижу в тесной машине без кондиционера; возможно, богатые туристы вызывают у меня злобу и зависть. И лучшее, что я могу придумать, чтобы восстановить «справедливость» и стать счастливее, — это попытаться обвести их вокруг пальца. Но дело в том, что даже если и удается порой обмануть зазевавшихся туристов на несколько рупий, я не могу представить себе, каким образом это может сделать мою жизнь более счастливой… Короче говоря, чем сильнее я старалась представить себя на месте шофера, тем меньше он меня злил. Его жизнь просто казалась мне печальной… То есть я отнюдь не одобряла его действий и считала правильным то, что мы вышли из машины, но я не смогла как следует завестись, чтобы его ненавидеть…