Александр Берзин - Опора на духовного учителя: построение здоровых взаимоотношений

У мирян существовало немного возможностей духовного образования. Пожалуй, единственная возможность состояла в обучении у нгагпы ( sngags-pa ), женатого тантрического йогина, посвятившего свою жизнь медитации и исполнению ритуалов в домах людей. Однако нгагпы обычно обучали только детей из своих собственных семейств и немногих молодых людей, которые жили бы с ними. В то время, когда они останавливались на несколько месяцев в доме своего покровителя в далеком районе, могло случиться, что они наставляли также подростков в этом доме и нескольких других детей из знаменитых родов в этой области. Но число нгагп в Тибете все же трудно сравнивать с числом монахов. Духовные искатели из мирян были скорее исключением, а не правилом.

Некоторые нгагпы были также тулку ( sprul-sku , ламы-перерожденцы) и являлись обычно мирянами- владыками тронов (тулку) в одном или нескольких монастырских учреждениях, ответственными за передачу посвящений и проведение наиболее крупных ритуалов. Еще в детском возрасте опознанные как перерождения прошлых тантрических мастеров, тулку оставались на вершине тибетского общества. Мужские и женские монастыри обычно не принимали на обучение мирян. Тем не менее, если нгагпы-тулку были связаны с монастырскими учреждениями, они зачастую получали свое образование именно там. Подобным же образом и юные члены их семейств, а позже их собственные дети тоже могли брать уроки в мужских или женских монастырях. Так духовные искатели подобного рода часто имели тесные связи с монахами и монахинями.

Традиционно тибетцы вступали в монастыри в юном возрасте. Требуемыми для этого условиями были здоровье и возраст, достаточный для того, "чтобы прогнать ворону". Эта способность показывала, что дети уже достаточно самостоятельны, чтобы жить вне дома. Большинство тех, кто вступал в монастырь, были семи или восьми лет, хотя тулку были иногда только около четырех лет.

Решение о вступлении в монастырь всегда основывалось на взаимной договоренности между родителями и ребенком. Инициатива могла исходить от любой из сторон. Становление монахом или монахиней в Тибете было не только престижным, это было обычным делом. Более одной шестой части всего населения составляло монашество. Более того, благодаря отсылке некоторых из детей в семье в монастыри удавалось предохранить чрезмерное дробление принадлежащего семье имущества, на которое обречен почти каждый домохозяин.

Хотя дети-монахи и монахини брили головы и надевали монашеские одежды, они обычно не принимали первичных монашеских обетов до раннего отрочества или середины этого возрастного периода или же полных монашеских обетов – до двадцати одного года. В отличие от своих христианских товарищей, обычно они поддерживали связи со своими семьями. Если в детстве они проживали в далеких монастырях, то часто проводили летние каникулы дома, помогая на поле или со скотом.

Можно спорить о том, что детей вряд ли можно относить к искренним духовным искателям. Многие, конечно, хотели вступить в монастыри, чтобы наслаждаться товариществом, живя с детьми своего возраста. А иные, кто жаждал знаний, имели сильное желание попасть в монастыри, поскольку изучение буддизма было для них путем получения образования. Духовные интересы часто проявлялись впервые в игровом подражании медитации и ритуалам, проводимым старшими монахами. Искренний духовный интерес приходил по большей части с образованием и созреванием. Многие монахи и монахини, однако, никогда по-настоящему так и не развивали этого интереса и оставались в монастырях просто ради безопасного образа жизни.

Юные монахини и монахи традиционно жили в домах своих учителей. Если они поступали в крупные монастыри за пределами своей родной области, ученики и учители из одного района жили в землячествах, составляющих подразделения внутри более крупных институтов. У них были свои храмы для общих молитв, и, подобно большинству горных народов, они чувствовали сильную связанность друг с другом благодаря региональному подчинению и общим диалектам.

На протяжении детства и отрочества юные монахи и монахини исполняли повседневные работы по хозяйству и присоединялись к взрослым помощникам в служении своим учителям. Они подвергались строгостям как со стороны учителей, так и со стороны монастырских властей. Ругань и побои были обычным наказанием, даже для тулку. Тем не менее, дети находили здесь также и определенную привязанность со стороны старших членов монастырского дома, которые заменяли им родителей. Учители выполняли родительские функции, становясь фигурами власти и образцами для подражания.

Тибетское общество в эмиграции восстановило многие из своих крупнейших монастырей в Индии и Непале. Новые институты поддерживают традиционные обычаи, хотя те из них, что находятся в Южной Индии, вынуждены рекрутировать всех своих членов, для кого это физически посильно, на участие в сельскохозяйственных работах. Теперь здесь вступление в монастырь распространено меньше, чем раньше. Большинство бедных семей и новоприбывшие эмигранты посылают нескольких своих детей в монахи или монахини преимущественно из-за стесненности в средствах к существованию. Часто новопоступающие кандидаты, по крайней мере, получают некоторое светское образование до вступления в монастыри и многие вообще откладывают поступление до юношеского возраста. Тулку, однако, по-прежнему вступают в монастырь в нежном возрасте. Начиная с 1980-х годов часть монашеского образования составила современная школьная программа, но только в крупнейших институтах.

По-прежнему в домах тулку и старших учителей в эмиграции живут юные ученики. Однако многие монахи и монахини сейчас живут или в общежитиях с общими кухнями или же с несколькими другими в маленьких домиках. Более крупные мужские и женские монастыри все еще содержат землячества. Хотя в новых монастырях отсутствуют многие современные удобства Запада, все же этих удобств здесь гораздо больше, нежели в монастырях традиционного Тибета. Соответственно, теперь хозяйство в них требует намного меньше работы, чем прежде. И поэтому теперь во взаимоотношениях ученика–наставника служение учителю стало играть меньшую роль, чем раньше. И все-таки некоторая служба по-прежнему является стандартной платой за обучение.

Как и в традиционном Тибете, дети-монахи и монахини не имеют каких-то специальных условий. С другой стороны, дети-тулку всегда имели и продолжают иметь лучшие еду и одежду, нежели все другие. Они сами и вся их обстановка поддерживаются в скрупулёзной чистоте. Обслуживаемые специальными помощниками, они почти не имеют контактов с обычными детьми в монашеском сообществе, поскольку эти дети считаются слишком грубыми и грязными, чтобы играть с ними.