Чогьям Трунгпа Ринпоче - Безумная мудрость

Вопрос: Обман выхода за пределы своих ограничений?

Ответ: Да.

Вопрос: Можно ли совершить прыжок, не беспокоясь о своих ограничениях?

Ответ: Прыгайте, если можете. В противном случае вы не сможете сдвинуться с места. Если можете — прыгайте. Тогда, прыгнув, вы естественным образом вернётесь [к правильным взаимоотношениям со своими ограничениями]. Если только вы не попытаетесь совершить сенсационный прыжок. В этом случае вы даже не знаете, что делаете, но делаете это, потому что хотите развлечься. Это как принять слишком большую дозу.

Вопрос: Ощущение открытия, о котором вы говорили, похоже на поддержание открытости своего пространства или это другая идея?

Ответ: Да, вероятно, похоже. Открытие не должно быть проявлением чего-либо. Это отношение, готовность с радостью принять всё, что встретится на пути. В некотором роде это чувство двойственности.

Вопрос: Достаточно часто на духовном пути, особенно если он подразумевает выполнение эффектных практик, люди стремятся получить практики, о которых ничего не знают. По-вашему, это является полезной любознательностью или исследованием?

Ответ: Нет, если вы не знаете, что делаете. Существует разница между исследованием того, что есть, и исследованием того, чего нет. Когда ребёнок играет с лезвием, есть лезвие есть, и на острие его есть мёд. Но когда ребёнок исследует что-то вовне, за пределами края балкона, там нет ничего, кроме вертикального падения. Это самоубийственно.

Вопрос: Почему, придя к безумной мудрости, одни люди становятся похожи на Безумца из Цанга, а другие — на вашего гуру?

Ответ: Думаю, это зависит исключительно от нашего проявления и нашего отношения ко всему. Это вопрос того, к чему мы готовы. Мой гуру слушал Безумца из Цанга, а я слушал моего гуру. В то время я был не слишком сумасшедшим, поэтому и он не был слишком сумасшедшим. Но Безумец из Цанга был таким сумасшедшим, как он, потому что мой гуру был достаточно сумасшедшим, чтобы понимать его.

Исследование молодым принцем жизненных ситуаций связано с чувством вечности. Исследование жизненных ситуаций — это дружба с миром, а дружба с миром заключается в том, чтобы доверять ему. [Мир заслуживает доверия потому, что] в нём есть нечто вечное. Говоря о вечности, мы не принимаем философских убеждений этерналистов и не имеем в виду, что некая отдельная сущность пребывает вечно. В этом случае отсутствие непрерывности также является выражением вечности. Но прежде чем говорить о вечности, было бы неплохо поговорить о смерти.

Смерть — это опустошительный опыт, в котором наши привычные стереотипы не могут оставаться такими, как нам хочется, и прекращают своё существование. Нами овладевает новая сила, новая энергия — «смертность», или пресечение непрерывности. И к этому пресечению нельзя подступиться ни с какой стороны. Вы не можете взаимодействовать с этой силой, поскольку не можете ей угодить. Вы не можете подружиться с ней, не можете обмануть её, не можете её уговорить. Она невероятно мощна и бескомпромиссна.

К тому же эта бескомпромиссность блокирует ожидания от будущего. У нас есть всевозможные планы — проекты, над которыми нам хотелось бы работать. Даже если жизнь нам наскучила, нам всё ещё хочется вернуть себе эту скуку. Мы постоянно надеемся, что наши болезненные повседневные ситуации изменятся к лучшему или что мы сможем найти способ продлить приятные ситуации. Но чувство смерти очень могущественно, очень естественно и очень реально.

Если вы умираете, возможно, ваши доктора, родственники и близкие друзья не скажут вам об этом. Возможно, им будет трудно сообщить вам об этом. Но они будут относиться к вам с молчаливым сочувствием, за которым что-то скрывается.

В традиционном обществе люди не хотят общаться с умирающим другом. Они не хотят относиться к переживаниям смерти друга как к чему-то личному. Это взаимная неловкость, взаимная трагедия, о которой они не хотят говорить. Если мы принадлежим к менее традиционной части общества, то мы можем подойти к умирающему человеку и сказать: «Ты умираешь», — и в то же время попытаться донести до него: «В конце концов, ничего плохого не происходит. С тобой всё будет хорошо. Вспомни об обещаниях непрерывной вечности, которые ты слышал. Подумай о Боге, подумай о спасении». Мы всё так же не хотим углубляться в суть. Мы не говорим о чистилище, об аде или о мучительных испытаниях бардо. Мы пытаемся посмотреть в лицо ситуации, но испытываем в этом затруднения. И хотя мы достаточно смелы, чтобы сказать, что человек скоро умрёт, мы добавляем: «Но с тобой всё будет в порядке. Все, кто тебя окружает, настроены позитивно, мы все любим тебя. Возьми с собой нашу любовь к тебе, и используй её, когда будешь уходить из этого мира». Таково наше отношение [уклонения] от смерти.

Настоящий опыт смерти, как я уже объяснял, это ощущение прекращения существования. Обычное течение повседневной жизни прекращает своё существование, и вы превращаетесь в нечто иное. Основной эффект этого опыта всегда один — вне зависимости от того, верите вы в перерождение или нет: это прекращение ваших действий. Вы оставляете всех, кто окружал вас, позади. Вы уже не сможете прочесть недочитанную книгу. Вы уже не сможете закончить те курсы, которые посещали. Возможно, люди, верящие в учение о перерождении, скажут вам: «Ты дочитаешь книгу, когда вернёшься. Ты снова будешь с нами. Возможно, ты будешь одним из наших детей. Подумай об этих возможностях». Они говорят все эти слова и дают всевозможные обещания. Они обещают пребывание с Господом или возвращение в мир и продолжение оставленных дел.

В таком разговоре есть что-то не совсем открытое. Даже несмотря на веру в вечность и перерождение присутствует страх, который испытывают обе стороны. В отношении к смерти присутствует страх или замешательство. Даже когда вы читаете своему другу главу из «Тибетской книги мёртвых» [6] Francesca Fremantle and Chӧgyam Trungpa, trans., «The Tibetan Book of the Dead: The Great Liberation through Hearing in the Bardo» (Boston and London: Shambhala, 1987). , сохраняется ощущение чего-то нежелательного. Вы можете сказать другу: «Хотя с тобой происходит что-то ужасное, существует нечто более великое. Теперь у тебя будет возможность по-настоящему испытать то, что описано в „Тибетской книге мёртвых“. И мы поможем тебе в этом!» Но, что бы мы ни делали, какую бы позитивную картину ни пытались нарисовать, чувство, что ничего нельзя исправить, сохраняется.

Удивительно, но, кажется, многих людей, особенно на Западе, очень волнует первое прочтение «Тибетской книги мёртвых». Поразмыслив над этим фактом, я пришёл к заключению, что волнение возникает из-за множества удивительных обещаний. Захватывающие обещания «Тибетской книги мёртвых» практически затмевают саму смерть. Ведь мы так долго искали способ разрушить то, что нас раздражает, в том числе и смерть. Богатые люди тратят много денег на гробы, макияж и хорошую одежду для покойника. Они оплачивают дорогие похоронные ритуала и пытаются сделать всё возможное, чтобы скрыть смущение, связанное со смертью. Вот почему «Тибетская книга мёртвых» столь популярна и считается таким потрясающим текстом.