Франческа Фримантл - Сияющая пустота. Интерпретация Тибетской книги мертвых

Перевод буддистских текстов на английский язык сопряжён с трудностями совершенно иного рода, нежели те, с которыми столкнулись в своё время переводчики с санскрита на тибетский. Дело в том, что английский язык складывался под влиянием целого ряда разнообразных факторов, и в результате в нём образовалось огромное количество синонимов. Одно и то же понятие можно выразить самыми разными способами, поэтому в выборе слов и выражений мы зачастую вынуждены полагаться только на собственное языковое чутьё. Всякий перевод — это лишь одна из множества возможных интерпретаций, и идеального перевода быть не может, особенно в такой области, как буддистская литература.

Однако я искренне надеюсь, что никаких стандартизованных норм перевода буддистских текстов не появится ни когда: ведь любые подобные нормы только сковывают свободу переводчика. Конечно, расхождения между различными версиями перевода могут поставить исследователя в тупик, но с другой стороны, в них можно усмотреть и благоприятную возможность для расширения своих познаний. Сравнивая эти версии, читатель, не знающий санскрита и тибетского, может рассмотреть сложные понятия с различных точек зрения и глубже проникнуть в их ускользающий смысл.

Главное же неудобство состоит в том, что история западной философской и религиозной мысли имеет мало общего с историей буддизма. Из-за этого некоторые английские термины, кажущиеся на первый взгляд уместными, в действительности несут в себе нежелательные оттенки смысла. И тем не менее, мне трудно понять тех переводчиков, которые не довольствуются всеми несметными сокровищами языка Шекспира и пытаются изобретать новые слова или подыскивать слишком сложные обороты речи. В подавляющем большинстве текстов о дхарме, как санскритских, так и тибетских, используется, в полном соответствии с установками самого Будды, обыденный разговорный язык. В области учения о дхарме на этом простом языке выражаются даже самые глубокие и сложные идеи и переживания; ни Будда, ни его преемники не пользовались сложными и непонятными выражениями, и я полагаю, что мы должны по мере сил следовать их примеру. Разумеется, это правило не касается сферы философии и логики — дисциплин, в которых обойтись без специальной терминологии невозможно. Но эти области составляют лишь малую часть учения, и в большинстве случаев, в особенности при переводе и обсуждении тантрических текстов, соблюдать простоту языка можно и нужно.

В любом языке значение таких обыденных, разговорных слов определяется контекстом. Если потребуются более подробные разъяснения, их можно дать в комментариях или примечаниях, но в текст перевода, по моему глубокому убеждению, вставлять их не следует. Некоторые учителя утверждают, что смысл некоторых слов, таких, например, как « пустота » или « сострадание », постигается на опыте постепенно, а потому на различных этапах пути, особенно в дзогчен, эти слова понимаются по-разному, и переводить их, соответственно, нужно по-разному. Но с моей точки зрения, такие слова, напротив, очень важно сохранять в неизменности. У великих учителей древности был богатый выбор, однако они предпочитали до конца придерживаться однажды выбранных терминов. Читатель сам должен вкладывать в них то или иное значение в зависимости от контекста и в свете своего личного опыта.

Перевод — это в первую очередь искусство. Работая над переводом, мы не должны забывать, что слова, значение которых мы с таким трудом пытаемся уловить, — это не просто специальные термины. Те же самые слова используются в поэзии, в песнопениях и гимнах, призванных воодушевлять и пробуждать воображение. К сожалению, подобрать точный и в то же время эстетичный эквивалент удаётся не всегда, но наша задача — по мере сил стараться сохранить дух оригинала. Я прекрасно сознаю, что в сравнении с такими глубокими и прекрасными текстами, как «Тибетская книга мёртвых», мой собственный труд несовершенен. Я приношу извинения за все его недостатки. Но, тем не менее, выпавшую мне возможность написать эту книгу я считаю невероятной удачей. Работа над ней приносила мне огромную радость; так пусть же она принесёт радость и пользу всем, кто её прочтёт.

В первую очередь, глубочайшую признательность я выражаю покойному Чогьяму Трунгпе и Ригдзину Сикпо. Я посвящаю эту книгу им обоим; о том, какую роль они сыграли в зарождении её замысла и в последующем её создании, я подробно рассказала в предисловии.

Большую помощь и благожелательную поддержку оказали мне и многие другие сведущие ламы, а также учителя, принадлежащие к иным традициям. Мне выпала великая честь беседовать с несколькими выдающимися тибетскими ламами старшего поколения, которых в прежней телесной форме более нет среди нас. Всем им я в высшей степени благодарна. С глубокой признательностью я вспоминаю покойного Сочи Сена, моего наставника в традиции шактизма, воплотившего в своей жизни образец истинного духа тантры, что превыше всех мелких сектантских разногласий. Приношу свою благодарность также всем учёным и переводчикам, из чьих трудов я черпала вдохновение и необходимые мне сведения.

Кроме того, я хотела бы поблагодарить Кэролайн Кьюпитт, Дэвида Хатченса, Барбару Уонклин и Кэтлин Тэйлор — моих друзей, которые читали первые варианты рукописи и дали мне множество ценных советов, — и Ларри Мермельштейна, внёсшего в книгу квалифицированные поправки на заключительном этапе работы.

Благодарю Гонкара Гьяцо за прекрасные иллюстрации, в которых древность слилась с современностью в образах, неподвластных ходу времён.

И, в заключение, я хочу выразить признательность издательству «Шамбала Пабликейшнз». Я благодарю его руководителя и главного редактора Сэмюэла Беркгольца, с энтузиазмом взявшегося за публикацию моей книги и оказавшего мне большую моральную поддержку; благодарю Эмили Бауэр, опытного, терпеливого и внимательного редактора, работавшего с моей рукописью; и благодарю всех, кто принял участие в создании этой книги и помог мне воплотить мою мечту в реальность.