Бидия Дандарон - Избранные статьи; Черная Тетрадь; Материалы к биографии; История Кукунора Сумпы Кенпо

Суд был глух к любым объективным показаниям, хоть как‑то оправдывавших Дандарона. Таких показаний было предостаточно. П. Дамбадаржаев лишь в предположительной форме заявил, что Мялль и Железнов побили его по приказу Дандарона. Не подтвердили обвинения прокурора также М. Петров и Я. Петрова, заявившие в суде, что действия Лаврова и Железнова, изъявшие у них предметы религиозного культа, были связаны с их личными взаимоотношениями и не были инспирированы Дандароном. Прибывшего из Эстонии на суд Линнарта Мялля прокурор Байбородин пытался привлечь в качестве обвиняемого. Для этого его надо было арестовать. Несколько дней до суда Виктор Пупышев и Мункины, родственники Дандарона, прятали Мялля в Улан — Удэ. В день, когда он должен был выступать в качестве свидетеля, его пытались арестовать в коридоре суда, но наши жены (Ирина Васильева, Галина Монтлевич, Фрида Железнова), Надежда Мункина и Галина Мерясова подняли такой крик, что судья Демин распорядился не трогать Мялля и сразу же вызвал его в зал заседаний, где последний и дал показания в качестве свидетеля. Не удалось арестовать Мялля и после суда, ибо он потребовал переводчика, знавшего эстонский язык.

Суд выполнял идеологический заказ партийных органов, для которых Дандарон был врагом, существование которого, а тем более, буддийская проповедь, не просто порицало смысл их исторического и национального бытия, но и вообще отрицало его. Это было столкновение буддизма и марксистско — шаманского монстра. Ни Бидия Дандарович Дандарон, ни мы, его ученики, не ставили себе задачей борьбу с существующим строем, не имели никакого отношения к диссидентству, нас это просто не интересовало. Но в идеалогизированном государстве, а тем более на его тоталитарной окраине, в крае, насыщенной тюрьмами и лагерями, существование религиозной группы не могло быть долгим. Это я пишу так сейчас, спустя тридцать лет. Тогда же мы, увлеченные Дхармой [290], жили в другом измерении, и когда начались аресты, суд, тюрьма, мы все равно продолжали жить по — своему, не обращая внимания на опасность, грозившую всем нам и Бидии Дандаровичу.

Итак, Бидия Дандарович снова в зоне. К пожилому рослому буряту некоторые зэки относятся безразлично, а некоторые с уважением. Условия в лагере были, по словам Бидии Дандаровича, значительно мягче, чем в сталинских лагерях. Но многое зависело от начальства лагеря. А так как Дандарон был особым заключенным, то отношение к нему диктовалось инструкциями и устными приказами из вышестоящих инстанций МВД и КГБ. О жизни Бидии Дандаровича в зоне мы можем судить по его письмам из Выдрина к ученикам и по свидетельствам немногих очевидцев.

Три месяца провел в Выдрине в одном бараке с Дандароном художник Б. Дугаров, осужденный по другому делу. Их койки стояли рядом. Это обстоятельство позволило нам узнать некоторые дополнительные эпизоды из жизни Учителя в зоне. Лет через пять после этого удалось записать со слов Б. Дугарова некоторые высказывания Бидии Дандаровича.

"Одна из основных тем "Черной Тетради" — общественная карма народов с позиций Ваджрабхайрава — тантры [291].

"Гитлер — мара. Вокруг него собрались другие мары и кармические личности и пришли во взаимодействие с другими народами как с жертвой. Сталин тоже мара; вместе они выпили кровь шести миллионов людей. Петр, хотя его и принято хвалить, тоже мара, погубивший массу людей. Роль Чингис — хана в истории иная, он отбросил от Монголии лалу (мусульманство) и христианство и подготовил почву для проникновения туда буддизма.

Эйнштейн — бодхисаттва десятой ступени. Эйнштейн вывел шуньяту геометрически. Он показал современным физикам берег, предел, дойдя до которого они через логику придут к буддизму.

Сахаров, Солженицын и также те, которые в подобных условиях жертвуют собой ради людей, — это бодхисаттвы".

"Настучал" о "Черной Тетради" старик Ц. из Ленинзама [район Кижинги]. Он потом ослеп, а его дочь недавно родила слепого сына (кажется, это сам Ц.). "Черную Тетрадь" успел прочесть Сергей Васильевич Демент, бывший директор ресторана "Одон"".

Приходил и беседовал с Бидией Дандаровичем начальник лагеря полковник Колбасов и часто выручал его из сложных ситуаций.

Со слов Дугарова, Учитель все время думал о выходе из зоны и хотел заняться завершением созерцания Ямантаки. Созерцал он за "чайной" с четырех часов утра, сидя на пне, покрытом сажей, поэтому у него сзади штаны были всегда черными. Однажды рассказал, что чувствует все пространство галактики, а сам как бы летит в пространстве, как молния.

Женитьба Василия Петровича Репки [1940–1992] на Ирине Геннадиевне Васильевой [жене Ю. К. Лаврова] и увоз Васей на Запад "Дзогрима Ямантаки" [завершающая практика тантры Ваджрабхайравы] были им восприняты резко отрицательно. До этого он говорил, что хочет "показать всем людям, всей сансаре нирвану в явном теле". Перед этим шел разговор о том, что он — Будда и никогда не рождался.

"Устал вроде, отдохнуть бы в стране дакинь Уржан, но там нет помощи сансаре, нет творчества. Невозможно отдыхать, глядя на сансару. Если приду, то не в Бурятии, а на Западе — Ленинграде, Париже — там самое трудное, работы много".

Когда узнал, что Дандар [Дашиев] переводит Дэмчога (об этом ему рассказала Надежда Мункина, увидев в БИОНе надпись на гаргаге [оглавление]), то после этого несколько дней был задумчив, сидел за "чайной". Однажды позвал Батодалая: "Хубухун ирнаша (Подойди сюда, сынок)". Батодалай подошел и увидел, что лицо Учителя заплакано. Учитель сказал: "Это очень серьезно [о Дандаре], (надо), чтобы он этого не делал""….

Сохранились письма Бидии Дандаровича к ученикам из зоны. Их перепечатал в 1976 г. Андрей Донец, получилось 100 страниц машинописного текста. Этот яркий документ полон и переживаний, и эмоций, и мыслей и вполне описывает его жизнь в зоне. Прочтя их, убеждаешься: Учитель не сломлен, он полон планами развития буддизма, реорганизации сангхи, научного поиска. Он по — прежнему проникнут дерзновенным поиском, в его рассуждениях все также наука и буддизм идут рядом. Для нас, его учеников, эти письма были мощным стимулом продолжения буддийской жизни, они вдохновляли нас и поражали, ибо было трудно себе представить, как в зоне, в ее физических и нравственно труднопереносимых условиях, Учитель не только живет, но творит и учит. Представляем некоторые из писем и выдержки из них.

(А. И. Железнову)

01.01.73 г.

… Как мне разъяснил один майор, я с общего режима должен освободиться, отбыв полсрока, т. е. через 2,5 года. А через 6 месяцев могу уйти на "химию" [292], тогда постараюсь приехать в Улан — Удэ, здесь в трех местах есть "химия". Это может случиться в конце февраля 1973 г., ибо уже отсидел 4 месяца. Но это в том случае, если Верховный суд оставит срок по — старому. Я написал кассацию и сегодня (01.01.73) передал корпусному.