Бидия Дандарон - Избранные статьи; Черная Тетрадь; Материалы к биографии; История Кукунора Сумпы Кенпо

В диалоге "Пир" Платон, рассуждая о любви устами Сократа, говорит, что любовь к идее порождает истинное познание и истинную добродетель. Эта фраза по своему содержанию близка к положению буддийского тантризма, которое гласит: "Совпадение метода и разума дает подлинную бодхисаттвовскую мысль". Совпадение метода и разума есть любовь к идее, бодхисаттвовская мысль есть истинная добродетель. Многие таланты и гении в искусстве и поэзии брали живительные соки от учения, которое Платон воспел в своих философских творениях как лучшую принадлежность человечества и как единственное отличие человека от животного.

Но общий уровень умственного развития в современном материализованном, цивилизованном обществе деспотической страны так низок, что ни одна идея не доступна уму в полном объеме, в полном величии и достоинстве своего значения. Цивилизованное общество знает лишь одно какое‑нибудь узкое, жалкое приложение этой идеи под углом зрения марксизма, опошленное в этом приложении и не доступное обществу в чистом своем понятии. Идея великая, широкая и прекрасная встречает тупое недоверие и наглую насмешку. В нашу эпоху такой же участи подвергся и платонизм.

Добро, которое воспевает Платон, должно быть предметом всякой человеческой деятельности, к добру должен стремиться каждый человек, потому что обладание добром составляет благополучие. Подобное рассуждение невозможно было слышать во времена господства марксистского мировоззрения. Слово добро вообще не произносилось в России после революции, даже было выкинуто из общеупотребительного лексикона как поповщина. В нашу эпоху человек человеку делал добро, если ему это было выгодно и удобно.

Материалисты рассуждают: добро, или благо, — понятие чрезвычайно широкое и способное расширяться до бесконечности. Для голодного кусок хлеба есть высшее добро; для влюбленного — благосклонный взгляд любимой женщины, если этот влюбленный еще сохранил чистоту любви; для служащего человека — внимание начальника, повышение в чине, и т. д. Подобное добро, или благо, человек может устроить своему ближнему всегда прямым или косвенным путем. Но есть ли смысл делать все это? И что он должен иметь за свою услугу? Они так коротко и спрашивают: "Что я имею за это?" Этот вопрос снимает основное значение слова добро. Платоновское добро не имеет ничего общего с тем добром, о котором говорит материалист. Настоящее и бескорыстное добро, которое стоит на первом месте во всех религиозных учениях, есть гистое проявление божественности.

Буддисты говорят: основным предикатом Будды является бодхисаттвовская мысль, то есть бескорыстное оказание добра всем живым существам; не обладая этим добром, индивид никогда не сможет освободиться от клеш, которые постоянно ведут его в гущу сансары к бесконечным страданиям. О добре, жалости и сострадании у буддистов есть специальное учение, где рассматриваются все категории добра, вызванные жалостью и состраданием. Поэтому невозможно охватить все его значения двумя или тремя фразами.

Махаянистическая концепция о добре утверждает и требует от ищущего индивида постоянного и энергичного накопления доброго в своем сознании. Постепенное, прогрессивное усиление добра в сознании индивида выливается в его действиях в окружающем мире. Оно проявляется в виде любви, сострадания и жалости ко всем живым существам, страдающим в сансаре. Такое проявление добра — жалость ко всем живым — в махаяне называется бодхисаттвовской мыслью (byang chub gyi sems) и является самым основным звеном на пути к нирване. Без бодхисаттвовского альтруизма, переходящего в своей кульминации в самопожертвование ради спасения живых существ, ищущему не осуществить собственного спасения.

Концепция добра в платонизме, кармически не дошедшего до буддийской махаяны, лишь подтверждает истину. А истина воплощается в подлинном искусстве, раскрывающем положительную эстетическую ценность. Поэтому платоновское добро есть высшее проявление духовности и всего прекрасного в человеке. По этой причине всякое религиозное учение, в том числе и платонизм, является основным импульсом высокого вдохновения поэта и художника, оно есть тот живительный сок, который питает форму и содержание гениальных творений поэзии и живописи. Например, почти все стены Ватикана, стены и потолок Сикстинской капеллы во времена Возрождения были исписаны кистью гениальных итальянцев — Леонардо да Винчи, Микельанджело, Рафаэля. Темы этих фресок были взяты из библейских и христианских легенд и философии Платона, но они всегда будут общепринятыми шедеврами и гениальными творениями человеческого искусства всех времен.

Мы уже говорили, что во всех религиозных учениях добро должно быть для человечества предметом необходимой деятельности и источником высших наслаждений. Понятие добра как предиката божества существует в религиях в качестве абсолютной идеи и не ставится в зависимость от личности, от способностей познающего субъекта. Оно зависит от субъекта, по мнению буддистов, лишь в том смысле, что в каждом индивиде есть Адибудда в виде Ясного Света, заложенного в основании алая — виджняны.

Возвращаясь опять к платонизму, мы отмечаем, что в диалогах "Теэтет" и "Федон" и в трактате "Государство" Платон смотрит на все чувственные явления как на зло, на наше тело — как на враждебное начало, на нашу жизнь — как на время заточения в глубоком и мрачном вертепе. Когда материалисты критикуют Платона, они говорят, что для него смерть представляется минутою освобождения, и тогда непонятно, почему он в своей теории не оправдал самоубийство, почему воспел благость Демиурга — виновника нашего заточения и всех связанных с ним зол и страданий.

В других беседах Платона, например в "Филебе", высшее добро определяется как полное примирение чувственного начала с духовным, как гармоническое слияние того и другого, и средством произвести это слияние является изящное искусство и в особенности музыка.

То, что недоговорил Платон, сказали буддисты. Они считают, что тело индивида состоит из материи и смонтировано из пяти скандх, именно через них проявляются эмоции, вызывающие грехи и нравственные падения, как, например, неведение, страсть, гнев, гордость и зависть, называемые на санскрите клешами. Но эти скандхи, реализующие клеши, с помощью добра, веры, посредством глубокого религиозного восьмеригного пути и тантрийских методов могут быть подавлены и в конце совершенствующего пути превращаются в свои противоположности, то есть в пять свойств, пять особенностей Изначального Адибудды. Подавление указанных клеш в самом теле индивида во время их активного проявления путем торможения их активности усилием воли является единственным методом хинаянистического буддизма. Поэтому буддисты особенно стремятся сохранить живое тело индивида. Что касается примирения и гармонического слияния чувственного начала с духовным, то Платон здесь пошел еще дальше, указав возможность такого слияния, ибо конечные опыты тантрийского пути как раз описывают подобное в угении махамудры уровня сахаджаяны. На этом уровне излагаются методы созерцания вхождения этих противоположностей в изначальное единство, методы уничтожения двойственности в природе. В таком процессе человек реализует состояние Будды.