Сергей Ольденбург - Конфуций. Будда Шакьямуни

Шакьямуни не оставил после себя никаких письменных сочинений; сохранению его учения потомство обязано счастливой памяти его постоянного спутника Ананды и других учеников. В последнем обстоятельстве нет ничего удивительного — необыкновенная память индусских браминов признается многими известными европейскими ориенталистами. Например, Макс Мюллер [7] Фридрих Максимилиан Мюллер (1823–1900) — немецкий и английский филолог, специалист по общему языкознанию, индологии, мифологии. говорит, что если бы по какому-либо случаю все священные книги браминов вдруг были уничтожены, то их легко можно было бы восстановить с помощью знающих наизусть эти книги слово за словом, слог за слогом. Так передавалось и учение Шакьямуни. По смерти учителя Кашьяпа, занявший его место, собрал всю его метафизику, Ананда — правила морали и афоризмы и Упали — правила аскетики. Устно учение передавалось около 300 лет. Наконец, при царе Ашоке (259–222 годы до Р.Х.) [8] Ашока Великий — правитель империи Мауриев. По современным данным, правил в 268–232 гг. до н. э. Начало правления Ашоки имеет важное значение для датировки годов жизни Будды Шакьямуни, так как, согласно Типитаке, он, прожив 80 лет, умер за 218 лет до вступления Ашоки на престол, то есть в 486 г. до н. э. Таким образом, его жизнь датируется 566–486 гг. до н. э. Датировка по иным источникам дает следующие результаты: 624–544 гг. до н. э.; указанные С. Ф. Ольденбургом 623–543 гг. до н. э.; 563–486 гг. до н. э.; 571–491 гг. до н. э.; 453–373 гг. до н. э.; 448–368 гг. до н. э. , после третьего буддийского собора в Паталипутре учение было записано на пальмовых листах по приказу царя. Все учение Шакьямуни было собрано в трех книгах, известных под названием «Типитака» («Три корзины») — Суттра, Виная и Абхидхамма-питака.

В первой заключаются поучения, проповеди и афоризмы Шакьямуни, предназначенные и для духовных и светских последователей его учения. Во второй, то есть в Винаепи-таке, содержатся предписания и правила образа жизни бхикшу, и, наконец, в третьей — Абхидхамме-питаке — находится метафизическая часть учения Шакьямуни, доступная только людям, достигшим высшей степени духовного и нравственного совершенства.

При Ашоке учение Шакьямуни достигло апогея своего развития в Индии и сильно распространилось в соседних странах, но затем значение его в Индии стало умаляться, и, хотя оно еще долгое время держалось в ней рядом с брахманизмом, последний вытеснил его из Индии, и в настоящее время собственно в Индии, как это видно по статистическим данным о народонаселении, взятым нами из «India office», буддистов насчитывается всего около трех с половиной миллионов из 270 миллионов всех жителей, последователей браминской религии 190 миллионов [9] В первом десятилетии XXI в. при населении в 1,2 млрд. человек в Индии насчитывалось примерно 900 миллионов последователей индуизма и миллион буддистов. . Но зато он утвердился в других странах. К таким странам принадлежат: Индокитай, Китай, Япония, Монголия, остров Цейлон и др., где всех последователей учения Шакьямуни насчитывается около 400 миллионов (по другим сведениям, всего только 150 миллионов) [10] В настоящее время число буддистов в мире оценивается в 400–500 миллионов человек. . Но и в тех странах, где буддизму удалось водвориться, он не сохранился в первоначальном виде. Повсюду он смешивался с туземными религиозными верованиями и, таким образом, в течение своего продолжительного существования выродился почти в такую же чудовищную систему нелепых суеверий и жреческого деспотизма, как и браминство.

Простое учение Шакьямуни под влиянием чуждых религий обратилось даже в грубое идолопоклонство; развитие внешних форм, обрядности заменило основную черту этого учения — мораль, сильно затемнило первоначальный смысл учения и сделалось не только для большинства верующих, но и для избранного меньшинства сущностью религии. Например, мы знаем, что Шакьямуни совершенно не признавал богов, в смысле браминской теологии, и сам себя не выдавал за божество, а только за обладателя мудрости и истины; но большинству его последователей было трудно отрешиться от проникших в кровь и плоть прежних религиозных убеждений, и они признали многих богов браминской и других религий, и сам учитель в их глазах делался постепенно все более и более необыкновенным существом и постепенно превратился в божество, ставшее во главе других богов. Сначала на него смотрели только как на образец нравственного совершенства, затем как на властителя мира, и наконец он сделался чисто отвлеченным догматическим понятием.

1. Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с нечистым разумом, то за ним следует несчастье, как колесо за следом везущего.

2. Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с чистым разумом, то за ним следует счастье, как неотступная тень.

3. «Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто таит в себе такие мысли, ненависть не прекращается.

4. «Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто не таит в себе такие мысли, ненависть прекращается.

5. Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная дхамма.

6. Ведь некоторые не знают, что нам суждено здесь погибнуть. У тех же, кто знает это, сразу прекращаются ссоры.

7. Того, кто живет в созерцании удовольствий, необузданного в своих чувствах, неумеренного в еде, ленивого, нерешительного, — именно его сокрушает Мара [11] Мара — владыка смерти, злой дух (часто олицетворение страстей), искуситель. , как вихрь — бессильное дерево.

8. Того, кто живет без созерцания удовольствий, сдержанного в своих чувствах и умеренного в еде, полного веры и решительности, — именно его не может сокрушить Мара, как вихрь не может сокрушить каменную гору.

9. Кто облачается в желтое одеяние, сам не очистившись от грязи, не зная ни истины, ни самоограничения, тот недостоин желтого одеяния.

10. Но кто избавился от грязи, кто стоек в добродетелях, исполнен истины и самоограничения, именно тот достоин желтого одеяния.

11. Мнящие суть в несути и видящие несуть в сути, они никогда не достигнут сути, ибо их удел — ложные намерения.

12. Принимающие суть за суть и несуть за несуть, они достигнут сути, ибо их удел — истинные намерения.

13. Как в дом с плохой крышей просачивается дождь, так в плохо развитый ум просачивается вожделение.