Тартанг Тулку - Время, пространство и знание

Однако вместо втискивания каждого момента в эту знакомую картину прошлого-настоящего-будущего мы можем концентрировать внимание на том, что непосредственно «присутствует», не устанавливая его в до-после причинную связь. Это, конечно, пытались делать в общепринятых медитативных дисциплинах, включающих концентрацию на отдельном объекте или наблюдение каждого события по мере его возникновения. Но хотя прошлое, будущее и причинные связи и удается «отпускать» этим способом, внимание к настоящему остается жестко структурированным в терминах фиксации на конвенционально установленных «вещах», составляющих ситуацию. Это может стать проблемой в некоторого рода медитации, зависящей от непоколебимого (и довольно ригидного) внимания к «вещам» в «настоящем».

Вместо этого мы должны учиться правильно понимать немедленное присутствие как «познающего субъекта», так и «познаваемых объектов», не держась за видение их, как этих вещей. Мы можем видеть их как преподнесение («времени») вместе с нами самими, как с частью каждого предъявления. Тогда прежде скрытая динамика имеет возможность появиться как внутри ситуации, так и в качестве нее. Во-первых, все надоевшие предметы, факты и тенденции могут стать живыми вдохновляющими символами, как только что было отмечено. Они уже не представляются как порожденные «горизонтальной» временной серией и привязанные к ней. Так они в их данности с нами могут указывать в направлении, которое вначале кажется другим, более вертикальным и освобождающим. Тогда они не имеют ни особого содержания, ни отправных пунктов (ссылки вдоль или внутри обычной серии). Скорее они сигналят о начале раскрытия пути к неведомому, прочь от наезженной колеи. Вторая фаза этого пути состоит из конкретных представлений и манифестаций, указывающих на то, что менее прозаично и более динамично, а именно на манифестирование и преподнесение.

Это «манифестирование» — первый способ правильного понимания «временной» динамики, представляющей (делающей настоящим) ситуации, составляющие нас и наши жизни. Это можно назвать «овремениванием», в отличие от пережитка, оставшегося от понятий нашего первого уровня, состоящего в том, что вещи происходят и должны быть чем-то сделаны последовательно. Действие времени демонстрирует все черты данного преподнесения как взаимозависимые, но не в смысле, подкрепляющем идею взаимодействия отдельных элементов (items) (как в случае обычного времени).

Каждое встречаемое присутствие или существование можно принимать как объект-грань преподнесения (предъявления). Каждое предъявление является оцениваемым по достоинству воплощением активного «преподнесения». Таким образом, каждое конкретное преподнесение есть вид знания, непоколебимый свидетель-носитель предъявляющего характера времени. Временной динамизм можно оценить тогда как выражение открытого гостеприимства Большого Пространства. Более точно преподнесение само по себе есть правильное понимание, высокая оценка «времени», допущенное Пространством и, в свою очередь, выражающее Пространство. Дополнительного акта признательности не нужно.

«Время» на этой второй стадии может рассматриваться как сущностная сила, дающая моменту сменяться моментом, и как фактор, позволяющий составляющим внутри ситуации или момента обладать своими собственными тождественностями. Дискретные идентичности вещей, как обычно говорят, зависят от их взаимоопределения и взаимоконтрастирования. Но можно спорить, что, игнорируя первичность «времени», можно преуспеть в неконвенциальных попытках объяснить идентичность и «вещность» вещей в терминах их определений, взаимосвязей и номинальной взаимоопределимости. Без «времени» нельзя получить и самих подлежащих рассмотрению отличий и взаимозависимостей.

Ранее предполагалось, что может оказаться трудным увязать друг с другом сущности, очерченные терминами философии (или физической науки), поскольку как сущности, так и сами термины — лишь грубые наброски или наружность более тонких структур «времени». Это предположение можно теперь расширить, применив его более широко ко всем вещам нашего мира. Все взаимосвязи, наблюдаемые или вводимые общепринятыми дисциплинами, зависят от «времени».

Итак, без «времени» мы не можем иметь обычного присутствия «вещей». Но, что довольно парадоксально, более глубокая оценка, восприятие «времени» показывает, что способ, которым оно представляет тождественность, различия и взаимоотношения, является прямым вызыванием к жизни «пространства», «не-вещей», не-множественности.

Некоторые системы мысли полагают, что взаимосвязанность вещей (в некотором отношении их относительность) показывает их нереальность как отдельных сущностей. В обычном контексте это представляется неоправданным заключением и служит недостаточным основанием для любого нового отношения к привычной видимости. Та же проблема встает перед некоторыми исследованиями, проводимыми физическими науками; они работают с динамическими взаимозависимостями, оставляя нас тем не менее жить в том же самом мире отдельных «вещей». В связи с тем, что такая конвенционально наблюдаемая связанность зависит от обычно невидимого «времени», она сама по себе не является в действительности фундаментальной. Таким образом, ни привычные наблюдения, ни экзотические открытия взаимоотносительности (или объединяющее сведение до некоторого «вещества» базового уровня) не способны изменить нашего восприятия «вещей». Такая конвенциональная связанность не стимулирует немедленного контакта с трансцендентальным единством в сердце реальности. Для такого вида реализации нам необходимо еще больше открыться «времени».

«Временное» качество может продемонстрировать глубокое единство и невещьность. Благодаря пониманию «овременивания» факт, что нет независимого «я» или личности как «субъекта», вдохновляет на правильное понимание открытости. «Я» демонстрируется как открытое, «не-я». Без интуиции в «действие времени» попытки показать, что нет твердого «я» или «субъекта» (так как «субъект» взаимозависим с объектом), безуспешны. Такие аргументы просто указывают на то, что необходима осторожность — что характеристика «субъекта» применима к «реальным людям» лишь в ограниченном смысле. Солидную реальность людей и «я» нельзя поставить под вопрос одной лишь логикой. Таким образом, утверждение о «не-я» или «не-вещь-ность», базирующееся на конвенциональной взаимозависимости субъекта и объекта, должно быть только предметом метафизики. Оно не задело бы ориентацию на «я» на практическом уровне, если только оно не было бы поддержано потаканием «я» в игре самоукрощения или смирения. Но если «время» понято прямо, тогда само понятие, что есть сущности, подобные «я», оказывается оставленным позади.