Тартанг Тулку - Время, пространство и знание

Это вызывает картины концентрических пространств, или пространств-гнезд, каждое пространство «вмещает» больше, чем те, что ниже или внутри. Когда мы впервые пытаемся переместиться в другое пространство, то вследствие относительной непрозрачности или интолерантности нашего настоящего пространства кажется, что мы должны толкать и прилагать силу, чтобы «нарушить правила» нашего уровня с тем, чтобы «вырваться». В силе оказывается строгая логика альтернативы — вещи либо «такие», либо «другие». Так что наши первоначальные усилия в трансценденции могут казаться несколько крайними, а новое пространство может некоторое время выглядеть странным. Но когда мы привыкнем к новому пространству и оглянемся на наше старое пространство с новой выигрышной позиции, тогда странным можем показаться более низкое пространство. Наша способность к аккомодации нуждается в большем расширении и уравновешивании.

Однако, поскольку упорядочивающий принцип, рассматриваемый здесь, — это «аккомодация» или открытость, Большое Пространство как высшее выражение этого принципа открыто в довольно уникальном смысле. Картина собранных в груду пространств, каждое из которых отлично от другого и более или менее охватывающе, более высокое или более низкое, нарушается как относительно «более высоких» пространств, так и в отношении Большого Пространства. В общем, в пределах «более высоких» пространств «момент аккомодации» таков, что более высокие пространства менее размечены как дискретные и отдельные территории, чем «более низкие» пространства.

Так что, когда мы научимся перемещаться в «более высокие» пространства, мы сможем достигнуть большего понимания проблем, имеющих отношение к этому более низкому пространству, но кажущихся неразрешимыми в его пределах. Дихотомии типа «существование» и «несуществование», «объект» и «пространство» становятся разрешимыми в свете различных и более точных концепций. На иные проблемы нельзя ответить в тех же самых терминах, в которых они были поставлены, а различные уровни пространства включают разные ответы и разные «вопросы, на которые невозможно ответить».

Эти дихотомии и вопросы часто являются лучшими индикаторами того, какие аспекты более высокой вести неполны или искажены. Если мы рассматриваем их скорее как интересные символы или указатели, нежели как неподдающиеся проблемы, они могут помочь нам «открыться». Могут открыться и снова функционировать различные доступные, но блокированные и неиспользуемые каналы… мы сможем путешествовать дальше и дальше, всегда открывая еще больше.

В конечном итоге мы можем открыть пространство, которое совсем не включает никаких концепций, поскольку концепции суть просто указатели относительной непрозрачности и сопротивления отдельного пространства. Мысли, концепции и различения являются продуктом «пространства», и его можно было бы рассматривать как замкнутую камеру, которая фильтрует и препятствует «снаружи», отбрасывая тени и вызывая эхо или столкновения, бомбардировки и распадения в пределах его стенок. Пространству следовало бы быть всевмещающим, открытым и давать место вещам. Но в нашем обычном пространстве «создание места» стало «созданием некоторого места» — более низкого пространства, подобного участку, огражденному стеной.

Если бы эти стены можно было каким-то образом сделать прозрачными, не воздвигая при этом новых стен и точек зрения, то понятие внутреннего и внешнего таким образом деактивировалось бы, утратило активность, а переживание внутренних противоречий и взаимодействий прекратилось. Тогда это — нечто, подобное Большому Пространству. Хотя оно может показаться крайне отличающимся от нашего обычного состояния, такие различия и сравнения не применимы в этом более открытом и вместительном пространстве. Они воспринимаются только в пределах ограниченной точки зрения более низкого пространства. Это не предполагает того, что Большое Пространство, в отличие от более низких пространств, не имеет никаких концепций и различий, действующих «внутри» него. Большое Пространство не есть особое состояние, характеризуемое некими вещами, присутствующими или отсутствующими. Нет никаких концепций, а также «Большого Пространства, отличающегося отсутствием понятий». Большое Пространство — это не «вещь» и не отлично от нашего более низкого пространства.

Качество аккомодации, пик которой представлен Большим Пространством, завершается точно в точке, где понятие о некоем пространстве (of a space), которое в большей или меньшей степени позволяет или вмещает некую «вещь» (a thing), коллапсирует. Открытость и освобождающие качества Большого Пространства достигают наибольшей степени тогда, когда они не фильтруются через «вещь, которая позволяет».

Часто утверждается, что действительная щедрость включает даванье без каких-либо ожиданий или чувства себя как дающего или благодетельствующего кого-то другого. Хотя логика «дающего», «давания», «одариваемого» сама по себе не вызывает вопросов, каким-то образом мы чувствуем, что уместно и милосердно — снять акцент с дающего. Обычную интуицию можно рассматривать как символ, отражающий природу более высокого уровня, для которого «введение в бытие» — даже «божественная провиденция» — продолжается и тогда, когда фактически нет никакого «делателя» («doer») или благодетеля, который мог бы ограничить бесконечное давание.

Тогда как в низших пространствах «имеются» «разгораживающие», разделяющие идеи и различия, на уровне Большого Пространства «нет никаких» различий, а также «никакого» изолированного Большого Пространства. Эти отрицающие положения не являются противоположными состояниями «есть» («is» и «are»), связанными с более низкими пространствами. Скорее, они подразумевают большую способность принятия и допущения — мы можем принять поверхности и стены, не наталкиваясь на них и не отскакивая от них. В этом отношении поверхности могут казаться такими и все же быть более прозрачными, потому что в некотором смысле они «отражают» степень нашей собственной релаксации.

Большое Пространство не есть что-то, отличное от нашего собственного пространства и состояния, но это трудно понять, просто следуя вербальному объяснению. Обычные языки обладают чертами, которые вновь вводят тонкие различия, даже отрицая эти различия. Другая трудность в схватывании этого смысла унификации состоит в том, что Большое Пространство кажется (даже исходя из этого описания) функционирующим до некоторой степени по-другому. Так что, пока мы подходим к проблеме, исходя из ориентации только лишь одного нашего «маленького пространства», не настроенные на видение этого пространства в «большей» перспективе, мы не способны выйти за пределы логики альтернатив. Таким образом, мы постоянно искушаемся выделить черты нашей сферы и придерживаться их, хотя и далеких от открытости и лишенных взаимодействий с Большим Пространством: «Посмотри на происходящее, взгляни на события прошлого и настоящего, изменения будущего — как их сравнить с Большим Пространством?».