Ларри Розенберг - Жизнь в свете смерти. Об искусстве быть живым

Изношенное тело,

Гнездо болезней, разлагается.

Это гнилое скопление

Наверняка распадется на части,

Поскольку жизнь окружена смертью.

Четвертая строфа посвящена еще одному виду медитации. Монахи заходят в склеп, чтобы посмотреть на тела, находящиеся в разном состоянии разложения. Они рассматривают скелеты, отдельные кости, оставшиеся от них. С течением времени кости превращаются в прах. Монахи видят этот прах. Затем пыль рассеивается, и от того, что некогда было человеком, не остается и следа.

Видеть эти кости,

Раскиданные,

Как тыквы по осени,

Пепельно–серые —

Какая в этом радость?

За этой строфой стоит следующая история: молодые монахи решили, что они стали просветленными, хотя на самом деле они достигли только определенной степени концентрации. Будда привел их в склеп, чтобы посмотреть, так ли равнодушно они будут созерцать человеческие останки. И монахи поняли, что им еще рано прекращать занятия медитацией.

Пятая строфа рассказывает о прекрасной царице, которая мало интересовалась учением Будды, но часто любовалась собой. Будда дал ей возможность посмотреть на себя со стороны и заставил царицу представить, как будет стариться ее облик, показав неизбежные перемены, которые ее ждут.

Город, сделанный из костей,

Одетый плотью и кровью,

Чьи скрытые сокровища суть

Гордость и презрение,

Старость и смерть.

Шестая строфа показывает, что закону старения и тлена подвержены даже богатые люди, что он не щадит царские семьи, также как и всех остальных людей. Кроме того, здесь идет речь о той части нашего «я», которая не стареет.

Даже царские колесницы,

Прекрасно украшенные,

Разваливаются,

Так же и тело

Становится добычей старости.

Но Дхамма добрых людей

Не стареет:

Добрые говорят об этом цивилизованным.

«Добрые» — это люди, которые знают истинную правду. «Цивилизованные» — те, кто охотно готов обучаться, люди, стремящиеся к тому, что находится вне времени.

Седьмая строфа описывает людей, не развивающихся внутренне, тех, кто созревает физически, но не духовно.

Этот неслушающий человек

Растет, как бык.

Его мускулы увеличиваются,

А ум — нет.

Восьмая и девятая строфы — самые знаменитые в «Дхаммападе». Их также называют «Победная песнь».

Чередою многих рождений я прошел

без награды,

без отдыха

в поисках строителя дома.

Больно рождаться

снова и снова.

Строитель, я вижу тебя!

Ты больше не построишь дом.

Все твои стропила сломаны,

столб опоры уничтожен,

ушедший в Бесформенное ум

достиг предела желаний.

На первый взгляд эти строфы говорят не о старении, а о смерти и воскрешении. На Западе люди не очень верят в воскрешение после смерти. Говорящий эти стихи достиг нирваны и вышел из вечного круга смерти и повторного рождения. Можно воспринимать эти строки как рассказ о том, что происходит здесь и сейчас. В земной жизни «я» снова рождается всякий раз, когда мы прикипаем душой к тому, что считаем своим, — к настроению, чувству, душевному состоянию. Такая чреда повторных рождений в буквальном смысле слова измучивает человека. Это настоящая работа по обслуживанию своего «я» с его многочисленными симпатиями и антипатиями, душевными ранами.

Именно такое повторное рождение происходит, когда мы чувствуем боль в суставах и говорим себе: «Я стар». Внезапно мы рождаемся заново, в новом обличье, чтобы испытать новые страдания. Взглянув на происходящее со стороны, мы вольны отказаться от участия в этом процессе. Тогда «я» не будет создано, дом не будет построен. Среди повседневной жизни мы можем прийти к нирване.

В последних двух строфах говорится о людях, которые не в силах выбрать между жизнью духа и мирской жизнью. Можно жить одновременно и той и другой жизнью, а можно не жить ни одной из них, не уходить в них полностью. Тогда наши дни станут однообразными и пустыми.

Не живя целомудренной жизнью

И не накапливая богатства в юности,

Они впустую тратят время, как старые цапли

На высохшем озере, где нет рыбы.

Не живя целомудренной жизнью

И не накапливая богатства в юности,

Они лежат,

Как стрелы, не попавшие в цель,

Вздыхая по старым временам.

В «Победной песни» упоминается Нерожденное, известное также и под другими названиями: Безусловное, Бессмертное, природа Будды, нирвана, наша истинная природа. Строго говоря, то же понятие появляется позднее в пяти заповедях маранасати — оно связано с самой смертью.

Как я уже говорил, эта идея пронизывает все учение Будды, потому что связана не с прошлым или будущим, а с нашим нынешним состоянием. «Сутра Сердца», излагающая учение махаяны, гласит, что форма есть пустота, в чем мы уже убедились. Все явления преходящи и непостоянны. Но, с другой стороны, это учение утверждает, что пустота есть форма. Пустое состояние, которое мы ищем, находится здесь, в мире форм. Не стоит искать его где–то еще.

Я специально акцентирую на этом внимание, поскольку у моих учеников всегда возникает один и тот же вопрос. Большинство из них среднего возраста или чуть старше, но есть и молодые люди, и их тоже интересует тема старения и смерти. Сами они здоровы, но стареют и умирают их родители. Эти ученики слушают меня внимательно, поскольку данная тема их очень волнует. И я не пытаюсь уклоняться от их вопросов. Это часть нашей жизни и нашей духовной практики.

И хотя люди поднимают вопросы болезни и смерти, больше всего их интересует старение. Ученики понимают, насколько духовная практика может помочь в случае болезни. Они понимают, как практика помогает встретить смерть, если, конечно, мы находимся в сознании. Но что, если мы станем стареть? Если наш ум откажется нам служить? Что, если у нас не будет сил заниматься духовной практикой?

Мы боимся рака, боимся СПИДа и многих других болезней. Мы боимся, что станем беспомощными и зависимыми от других людей. Но больше всего мы боимся болезни Альцгеймера и подобных ей заболеваний мозга. Мы боимся, что перед смертью потеряем рассудок. И что случится тогда?

Честно говоря, я не знаю. Спросите меня об этом, когда я потеряю рассудок. Тут я вспоминаю слова моего любимого корейского монаха Бьок Жо Сунима. Этот человек буквально излучал энергию и радость. Он всегда казался мне действительно пробужденным. Я спросил его, что происходит с нами после смерти. «Не знаю, — сказал он, — мне еще не доводилось умирать».