Аркадий Харьковский - Дитя и болезнь. Неведомый мир по ту сторону диагноза

Приведем несколько примеров того, как изменяется ощущение времени у болеющих детей.

Время, потраченное на лечение, часто воспринимается как упущенное. Эта проблема может проявиться, например, в том, что ребенок отказывается учиться.

Мама Сергея, ученика восьмого класса, жаловалась, что сын совсем не хочет заниматься с учителями. Сергей лежал в больнице с диагнозом «поражение спинного мозга».

— Поговорите с ним. Может, до него дойдет, что заниматься надо.

А Сергей был совсем не глупый. Он прекрасно понимал, что учиться нужно. Ему мешало другое.

— Что самое сложное в уроках?

— Сложна математика.

— Учитель как? Объясняет?

— Учитель нормальный, объясняет хорошо. До меня самого не доходит.

— Быть может, ты в какой-то момент просто запустил уроки?

— Есть такое. Перестал заниматься в самом начале лечения.

Заниматься для Сергея означало учиться как все одноклассники. Но он не мог учиться как они, потому что пропустил почти целый год. Значит, надо догонять остальных, а время упущено. На этом он и ломается. Его беспокоит количествоупущенного времени. Он понимает, что не сможет сдать весь материал экстерном. На это нет сил. Он сравнивает себя нынешнего с образом не болевшего одноклассника, знающего, понимающего больше, чем он сам. Тот кажется ему сильнее, умнее — словом, «лучше». Разница между этими образами в представлении Сергея столь велика, что он, заранее сдавшись, отказывается от занятий: «все равно не догоню».

Похожим образом дети, закончившие курс терапии, могут воспринимать и весь период лечения. Это будет переживание упущенной возможности: «если бы не эта болезнь, я бы сейчас…» и дальше: «учился бы гораздо лучше», «был бы уже в девятом классе», «не растерял бы друзей»… То, что упущено, может быть как реальной, так и мнимой потерей, но от этого ребенку не легче. Он думает или чувствует, что чего-то лишился, и эти мысли создают большое внутреннее напряжение. В этот момент наиболее мучительным переживанием тоже может быть «дельта» — разница между представлением о себе нынешнем и «тем, кем он мог бы быть, если бы не заболел».

Иногда, правда, образ из прошлого мобилизует. Вспоминает мама Изабель:

«…чем хуже ты себя чувствовала, тем большую роль начинали играть для тебя твои фотографии… Ты часто говорила о том, что эти прекрасные фотографии утешают тебя в те моменты, когда ты находишь себя безобразной» [12] Цахерт. С. 137. .

Способность радоваться фотографиям, запечатлевшим твой образ в прошлом, так, как это делала Изабель, встречается нечасто. Многие дети, наоборот, не хотят смотреть на себя, «чтобы не расстраиваться». Бывает, что пример такого отношения к прошлому им подают родители, оберегающие себя таким образом от переживаний, точнее от тоски по прежним временам. Подростки, особенно девочки, часто отказываются от визитов одноклассников или друзей из-за того, что выглядят не так, как раньше.

Но слова Изабель — свидетельство человека, примирившегося с ситуацией. Эти фотографии для нее — не просто ретроспектива собственной жизни, но признак сохранения личности — внешне я меняюсь, а внутренне остаюсь прежней. Девочка преодолевает время, внутреннее единство в ней сохраняется, и оно позволяет справиться с переменами в настоящем.

Образ себя прежнего — не только зрительный, он включает в себя еще и привычные действия, увлечения. Снова взявшись за кисть или карандаши, продолжив занятия музыкой, чтением, физическими упражнениями, ребенок восстанавливает представление о себе, стабилизирует душевное состояние: я делаю то же, что и раньше, значит, и я — «как раньше».

Но эта стратегия может вызвать противоположный эффект: из-за неспособности совершить обычное в прошлой жизни действие приходит отчаяние.

К проблеме изменения времени относится и «переворачивание» ритма дня и ночи. Путать их местами дети могут по разным причинам: плохое самочувствие, эмоциональное напряжение. Бессонница часто является признаком глубинных страхов, связанных с темой смерти. Пишет мама Изабель:

«Папа рассказывал, что ночью, когда тебя мучила бессонница, ты часто спрашивала его о жизни после смерти, и вы вместе разрабатывали ваши представления о загробной жизни» [13] Цахерт. С. 65. .

В этом свидетельстве сошлись три ключевых момента: ночь, размышления на тему смерти и важная внутренняя работа, которую ребенок проделывает не в одиночестве, но Вместе с родным человеком.

То, что болезнь — другое время, именно другое,а не просто трудное, обычно чувствуют все, кто находится внутри ситуации. Серьезность болезни, воспринимаемая как опасность, заставляет их быть более открытыми в проявлении чувств друг к другу, и это меняет привычные формы общения, вынуждает более ответственно относится к словам, возвращает понимание ценности отношений. Об этом говорят и дети:

«Такие ситуации, конечно, очень важны в жизни. Они как бы взрывают время от времени серые будни и показывают нам всем, как сильно мы в действительности любим друг друга, и только всякие повседневные мелочи заслоняют от нас эту любовь» [14] Там же. С. 21. ,

и их родители:

«…самое любимое чадо. Но такого не говорят своим детям каждый день, а вот в трудные времена, таящие в себе опасность, сказать об этом стоит…» [15] Цахерт. С. 25.

Содержательно время тоже заполняется теперь иначе:

«Вот и настало для нас время раздумий и размышлений, интенсивных разговоров, сверлящих мыслей и самых мрачных снов и видений» [16] Там же. С. 19. .

Время болезни вопрошает, требует ответа, а значит, и ответственности. Сейчас, в настоящем времени, ребенок сталкивается с вопросами, на которые нужно найти ответы. Это сложно. И настоящее, уже отягощенное болью и переживаниями, становится еще более сложным. Изменить его невозможно, справиться трудно, значит, надо попробовать… убежать из него. Например, уехать куда глаза глядят:

«Мной овладело одно желание — бежать из этого страшного места. Бежать не глядя, лишь бы подальше. Я просто не могла тут больше находиться, я сходила сума… Уйти, уйти, уйти — это снова и снова крутилось в моей голове» [17] Гавришева И. Побег от смерти [Электронный ресурс]. .

Но совершить побег в пространстве физическом тоже невозможно. И ребенок убегает гораздо более хитрым способом. Он убегает… во времени, в прошлое или в будущее. В первом случае он полностью погружается в воспоминания: «а вот до болезни…», «раньше я…», во втором — живет только будущим: «я буду…», «я поступлю…». Но чаще «побег» совершается все-таки в прошлое, ведь ребенку точно известно, что оно было и в нем было хорошо, а вот будущее — неизвестно, какое оно будет, да и будет ли…